Вендетта

– Прости меня, – совсем тихо и сдавленно пролепетала она. Этот робкий голос был так не похож на ее хамство и резвость, которые обычно встречали меня. Сейчас Роксана будто снова превратилась в искалеченную девочку, которая нуждалась в любви и заботе. – Прости меня, Кейд. – Ее голос стал более уверенным, а губы вновь коснулись моих.

Господи, этот вкус. Если я хочу ощущать этот вкус каждое утро, мне придется пересмотреть свои взгляды на жизнь.

– Ты думаешь… Одной слезливой речи достаточно, чтобы я тебя простил и растаял?

– Если ты не понял меня сейчас, нам не о чем больше говорить. Ты оставишь меня в покое, а если нет – я найду способ убежать, и ты больше никогда меня не увидишь. Ты останешься один, Кейд. И я с радостью пожелаю тебе счастья с этой расфуфыренной подружкой.

Ну уж нет. Роксана только что предложила мне жизнь.

Остаться без нее – это все равно, что снова впасть в кому, причем добровольно.

Кажется, я очнулся не пять лет назад. Я открыл глаза только сейчас.

– Я тебя понял. – Я отстранился от Рокс и заметил в ее глазах панический страх – она не хотела, чтобы я уходил. Я и не собирался. Вместо этого я взял ее за руку и сказал: – Уйдем отсюда.

Меня словно отпустило. В первый раз за пять лет я не думал о баскетболе. Я не думал об обязанностях перед своей семьей и не думал о том, как должен выглядеть в эту самую секунду.

Роксана сидела рядом со мной и визжала, в то время как я ехал по мосту довольно на высокой скорости.

– Кейд, хватит! Сбрось скорость! Это очень быстро. – Она держалась за ручку двери, вжавшись в пассажирское сиденье. Она забралась на него с ногами, поджав их под себя.

– Ты мне не доверяешь?

– Конечно, доверяю, но здесь куча машин…. Ааааааааааа! – Я резко прибавил скорость, лавируя между тачками. – Кейд, ну перестань!

Ее рука накрыла тыльную сторону моей ладони и коробку передач. Пришлось сбавить скорость, отвлекаясь на этот умелый маневр.

– Я думал, ты любишь острые ощущения.

– Не настолько. Кстати, об ощущениях: я жутко проголодалась. – Мы въехали в Манхэттен, где каждый квартал бы забит лавками с уличной едой наравне с дорогими ресторанами.

– Я тебя понял. – Свернув в карман на обочину, я поставил тачку и обогнул ее, помогая Роксане выйти из машины. Пока она поправляла свое платье, я оплатил парковочный талон, и мы пошли гулять по центру города.

– Что мы делаем? – Удивленно озираясь по сторонам, она не понимала, куда я ее веду.

– Гуляем. Ищем тебе поесть, – спокойно заявляю я, глядя на то, как тяжело ей ковылять в платье и на каблуках. Тем не менее, на нас оглядывались все прохожие и явно мне завидовали.

– А ты не голоден?

– Ну… – Я оглядел ее с ног до головы. – Я испытываю другой голод с тех самых пор, как прижал тебя к полке с бедным Ницше в библиотеке.

– Ницше? Увлекаешься философией? – с сарказмом поиздевалась она, когда мы свернули в сторону Таймс Сквер. С многолюдной площади тут же послышались десятки разных мелодий, а наши лица озарили световые блики, падающие на нас с огромных рекламных табло.

– Нет. Я вообще не особо люблю читать. – Роксана недовольно поджала губы, слегка осуждая меня. По мере нашего продвижения в самую глубь центральной улицы идти становилось все труднее.

– Кейд, я не могу уже на этих каблуках… – Девушка остановилась посреди улицы, не собираясь двигаться дальше. – Куда мы идем?

– Ты сказала, что хочешь есть. В ресторан, конечно.

– Я никуда не пойду. Пошли сюда, – простонала она, кивая в сторону кафе быстрого питания.

– Шутишь? В таком платье и в костюме от Boss в Макдональдс? – фыркнул я, потянув ее за собой.

– Не шучу. Мы идем туда. Я не собираюсь идти ни в какой ресторан.

– Но это лучший ресторан в городе…

– А я хочу картошку фри! – Она скрестила руки на груди, не собираясь сдаваться.

– Лучше бы мы поехали домой сразу, – ворчливо произнес я, заводя ее в «Макдональдс», где все места были забиты туристами из Азии и подростками. Самое романтичное на свете место, конечно. Куда лучше ресторана «Rose», куда я хотел ее отвести.

Через пятнадцать минут я сидел и смотрел на то, как она уплетает картошку фри с… Мороженым.

– Что ты делаешь? – Роксана макнула картофелину в мороженое и отправила ее в рот, довольно улыбаясь.

– Ем.

– Я вижу. Ты ешь картошку с мороженым?!

– Ну да. Это придумал, Дилан. – Я нахмурился, услышав мужское имя. – Мой брат.

От сердца отлегло. У нее есть брат!?

– Ему десять. И он очень изобретательный… – Я сразу вспомнил слова Майкла о том, что родители Роксаны погибли. Если ее брату всего десять, сколько же ему было, когда они остались одни? С кем она жила после этого? Неудивительно, что она связалась с плохой компанией.

Роксана взахлеб принялась рассказывать о своем брате. Каждое слово, сказанное в адрес Дилана, звучало с безумной любовью – моя мать точно так же говорила обо мне. Особенно в подростковом возрасте. Она радовалась каждой моей победе и всегда поддерживала мое увлечение.