Вендетта. Том 2

– Барон Андрей Ломов. Он возглавил Тайную канцелярию после гибели Ушакова Андрея Ивановича. – Терпеливо пояснил Гюнтер. – Когда он познакомился с его величеством, тот был ещё только Великим князем, и они оба так неприлично молоды… – Он тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Тогда он сам только-только переступил порог двадцатипятилетния, но воспринимал себя по сравнению с этими детьми, коими были и Петька Румянцев, и Турок, и сам государь, чуть ли не Мафусаилом. – Турок – это детское прозвище Ломова. Порой государь забывается и называет его именно так. Ну и все мы подхватываем.

– Называть эту гиену детским прозвищем… – Кристианм покачал головой. – Вот от всего сердца признаюсь, Гюнтер, я боюсь этого типа гораздо больше, чем когда-то боялся Ушакова.

– Ты не одинок в этом чувстве, – ответил Гюнтер. – Кстати, у меня тут копии договоров, о которых говорил его величество, совершенно случайно оказались.

– Как ты предусмотрителен, друг мой, – Ван Вен взял бумаги и принялся их читать, не обращая на погрузившегося в работу Криббе.

Довольно долгое время они шуршали бумагами. Наконец, Кристиан оторвался от увлекательного чтива, положил копии важнейших документов на стол и зачем-то принялся их разглаживать. Спрашивать, откуда эти копии вообще взялись, было глупо, ну, конечно, милый мужчина с трогательным детским прозвищем предоставил. Ван Вен протёр шею. Он даже начал грешным делом подозревать, что беспорядки в Речи Посполитой и Литовском княжестве, которые так удачно отрезали Российскую империю от любых поползновений со стороны врагов, это тоже дело рук Ломова. И что на их многострадальной Голландии этот монстр в своё время неплохо потренировался. Кристиан постарался выбросить эти мысли из головы. Да, нет, быть того не может, что один человек, пусть даже с помощниками, способен сотворить нечто подобное. Но тут его взгляд упал на памфлет. А ведь ему самому предлагают проделать то же самое.

– Зато сейчас понятно, почему бочка с вином, – резюмировал Ван Вен свои размышления. – У меня только два вопроса. Если я правильно понял намёк его величества, нужно не столько привлечь флот Португалии на нашу сторону, сколько сделать так, чтобы порты этой бедной страны перестали быть безопасным прибежищем для англичан.

– В идеале и то, и другое, – Криббе отложил в сторону свои бумаги. – Но, если ты решишь вопрос портов и присутствия в них военных кораблей англичан, то его величество тебя щедро наградит. Это, кстати, он просил передать тебе.

– Надеюсь, что с нашей посильной помощью он выиграет эту войну, и тогда мы все будем вознаграждены, – серьезно ответил Кристиан.

– Ты хотел задать два вопроса, – напомнил Криббе.

– Ах, да, второй вопрос. Я многое могу понять, даже то, что Педру выжил из ума, когда заключал этот договор. Я могу понять, что за гарантии безопасности он отдал свои порты англичанам в пользование. Они ему, кстати, хоть раз помогли? Нет? Я так и думал. – Кристаин на мгновение задумался, а потом продолжил. – Но я не могу понять, как можно было отменить ввозную пошлину на английскую шерсть всего лишь на снижение пошлины на треть на вино? Мне одному это кажется несколько странным?

– Нет, не одному. Именно поэтому его величество прислал тебе копи договора для осмысления всей глубины падения некогда великой страны.

– Мне нужно подумать, – Ван Вен в который раз потёр подбородок.

– Только думай не слишком долго. У нас практически не осталось времени, Кристиан, – Гюнтер посмотрел на хозяина дома, который утвердительно кивнул.

– Я понимаю, друг мой. Когда вернусь, мне нужно будет где-нибудь отсидеться, – внезапно добавил он.

– Я с удовольствием дам тебе приют в своем имении под Петербургом. Да и его величество вряд ли откажет тебе в поддержке.

Ван Вен встал, передёрнул плечами, словно его пробрал озноб и вышел из комнаты, оставив Гюнтера в одиночестве.

* * *

Михаил Фредерик Чарторыйский – державца на Клевани и Старожукове. Владелец Голубого дворца в Варшаве. Подстолий великий литовский, каштелян Виленский, подканцлер Литовский, староста Гомельского староства и всего лишь скромный магнат Речи Посполитой стоял у окна и смотрел на улицу. День был хмурый. Солнце ни разу не выглянуло, дул сильный ветер и время от времени пролетал мокрый снег.

– Погода полностью разделяет то безумие, что творится в нашей бедной, потерявшей разум стране, – горестно сообщил он, обращаясь к пяти влиятельнейших магнатам, собравшихся в его доме, чтобы уже попробовать затушить охвативший страну пожар. – Словно сама Пресвятая Дева Мария льёт слёзы по детям Господа и сына своего. Что мы творим? Скоро ведь наступит самый настоящий голод. Уже сейчас нашу страну можно голыми руками брать. И единственное, что удерживает желающих, это войска этого мальчишки Петра, которые обложили наши границы, словно границы чумного квартала, не пропуская никого ни в ту, ни в другую сторону.

– Я не понимаю другого, – его речь прервал довольно молодой магнат, Михаил Радзивилл. – Почему Пётр даже не пытается войти в Варшаву и взять нас под свою руку.