Венедикт Ерофеев: посторонний (без иллюстраций)

Однако к истории с заочным обучением Ерофеева на государственных курсах иностранного языка, располагавшихся на Дорогимиловской улице, слова Муравьева подходят не вполне. В данном случае его друг взятием «близкого барьера» не удовлетворился, аккуратно закончив двухгодичное обучение, сдав на «отлично» письменные экзамены, и «получив знания по немецкому языку в объеме программы Госкурсов “ИН-ЯЗ”, утвержденной Министерством просвещения РСФСР», о чем свидетельствует хранящаяся в домашнем архиве Ерофеева справка[777]. Сохранились там и отзывы преподавателя В. М. Глазуновой на его годовые контрольные работы. «Уважаемый товарищ Ерофеев! Работу № 8 Вы выполнили с большим интересом и юмором. Мне было приятно проверять ее, — писала она 29 июня 1984 года. — Материалом Вы овладели отлично. Оценка “5”»[778]. А вот резюмирующая рецензия Глазуновой, датированная этим же днем: «Уважаемый товарищ Ерофеев! Экзаменационная работа оценена баллом “5” по лексике, грамматике и по переводу. Материалом III курса Вы отлично овладели и всегда интересно применяли свои знания при выполнении заданий, особенно творческих. И в экзаменационной работе очень удачны и интересны по содержанию все примеры, Ваше сочинение об Эрнсте Тельмане. Решением экзаменационной комиссии Вы выпускаетесь с курсов с общей оценкой “5” по всем аспектам. Поздравляю Вас с окончанием III курса! Желаю так же успешно сдать устный экзамен и получить свидетельство <...> Приходите на консультацию. Рада Вас видеть. Всего Вам доброго!»[779]

Все это случится через два года, а 13 ноября 1982 года Ерофеев писал Тамаре Гущиной: «...могу похвалиться; за октябрьские контрольные работы, сочинения по немецскому языку> и пр<очее> получил опять “отлично”. (За все сентябрьское — то же самое.) К 20/ХІ мне надо сдать столько переводов, что я схватился за голову и отложил на время все эти атрибуты Беранже и Хафиза: девок и вино. Быть круглым отличником на 45-м году жизни немножечко нелепо, но все-таки чуть лучше, чем в этом же возрасте быть забулдыгой и блядунишкой. Хорошо еще, что сохранилась четкость памяти, въедливость в немецкие тексты и интерес ко всему земному и небесному, от Аристотеля до Фарабундо Марти»[780].

В этом же письме Ерофеев рассказывал сестре о том, как складываются его отношения с сыном: «С Венедиктом младшим усложнено. Хоть и установлена телеф<онная> связь с его школой-интернатом, он без матери не отваживается выйти на свет божий, в т<ом> числе в столицу, а мать пригласить в дом я не берусь: у нее прежняя остервенелость в отнош<ении> Галины[781] <...>. Посмотрим. Во всяком случае, ему там осталось недолго. В 20-х числах ноября туда нагряну»[782]. Нежно любивший Венедикта-младшего в годы его раннего детства (Игорь Авдиев даже вспоминал, что Ерофеев писал «учебники для маленького сына Венедикта Венедиктовича по истории России, по русской литературе, по географии»[783]), позднее Ерофеев к сыну несколько поостыл. «Это в отца, — полагает Нина Фролова, — отец наш все говорил: “И зачем они растут, оставались бы маленькими...”»[784] «Мы с матушкой в Мышлине жили, — вспоминает Ерофеев-сын. — Он меня навещал. Он меня всегда спрашивал: “Ну, дурачок, чего читаешь?” Я ему говорил, ну вот... “Тома Сойера”. Ему всегда не нравилось то, что я читаю. Он делал такую гримасу и этот его знак — ладонью — отторгающий»[785]. «Я знал, что у меня отец великий писатель, — признается Венедикт в еще одном интервью, телевизионном. — Я побаивался его, побаивался. Даже, скорее, не побаивался, а стыдился за себя — я бы это слово здесь применил. Потому что он все время на меня возлагал большие надежды. Очень большие. Что я буду читать, и, глядишь, что-то путное из меня получится. Он всегда говорил: “МГУ, МГУ, МГУ — там уже профессора знают о твоем существовании, ты будешь там учиться”. Поэтому его приезды напрягали меня в детстве, честно скажу. Я вообще считаю, что гениальным людям не стоит никого рожать, потому что им и без этого хватает»[786].

В итоге к Ерофееву-младшему отец выбрался не в двадцатых числах ноября 1982 года, как собирался первоначально, а только к 3 января 1983 года, то есть — ко дню рождения сына.