Венера

Снова обратив внимание к экрану, я понял, что Фукс сделал эту уступку для Маргариты, а вовсе не для меня. Ему в самом деле было безразлично, жив я или мертв, но к ней у него было совсем иное отношение.

* * *

Вахта на мостике составляла восемь часов дежурства под непрерывным командованием Фукса. На «Гесперосе» члены экипажа несли четырехчасовые дежурства, и то Дюшамп смотрела на это сквозь пальцы, поскольку все системы были полностью автоматизированы.

Экипаж «Люцифера» состоял из четырнадцати человек, как вскоре я смог вычислить. Все они были азиатами, причем две трети составляли мужчины. Только железная дисциплина Фукса сохраняла порядок среди команды. Они делали работу в полном молчании, которое иногда производило зловещее впечатление. Наверное, среди них имели место и какие-то личные, даже сексуальные отношения, но мне не удалось увидеть даже намека на это. Ни любовь, ни дружеские чувства у них никак не проявлялись. Конечно, ко мне относились настороженно.

Я честно пытался отсидеть восьмичасовую вахту за пультом связи. И вовсе не потому, что боялся Фукса, хотя его сила и жестокость произвели на меня определенное впечатление. Но здесь было замешано еще одно: моя собственная гордость.

Я терпеть не мог, когда во мне видели слабака, Коротышку. Я сразу решил показать Фуксу и всем остальным, настороженным, молчаливым азиатам, что я - человек дела.

Но тело подводило меня. Уже через полчаса перед глазами снова поплыл туман, и никакое моргание глазами и растирание кулаками не помогало. «Все в порядке,- сказал я себе.- Главное - сосредоточиться, уйти в работу». Тщетно. Пустые слова. Потом пришло головокружение. Экран перед моим расплывающимся взором стал постепенно вращаться, обретая все более грозные обороты. Но что бы я ни приказывал телу, получалось только хуже. Я чувствовал слабость и тошноту. Я понимал, что не смогу даже встать с кресла, если потребуется.

Я не мог дышать. Мне на грудь как будто наступили, и ребра не разжимались, не давая вогнать в легкие заряд воздуха. Я дышал судорожно, как рыба на крючке.

Чуть повернувшись в винтовом кресле, я заметил, что в глазах окончательно сереет. Последнее, что я помню, это мои слова:

- Капитан, я не могу…

Затем я выпал из кресла и распростерся на палубе. Темнота охватила меня.

* * *

Я услышал голоса откуда-то издалека. Они отражались эхом, как будто я шел через тоннель.

И тут я почувствовал внезапную острую, жалящую боль. Она ударила мне в лицо. Раз. И другой. И третий.

Мои глаза неуверенно открылись.

- Видите? Он вышел из этого состояния.

Фукс наклонился надо мной. Он хлестал меня по щекам. Методично обрабатывал сначала одну щеку, затем другую.

- Остановитесь! Остановитесь! - закричал кто-то. Не я. Все, что я мог произвести на свет,- это слабые стоны и нечленораздельное мычание.

Я пытался поднять руки для защиты, но не получилось. Руки или были крайне слабы, или связаны.

- Я не сделаю ему плохого,- послышался голос Фукса.

- Ему необходимо срочное переливание крови,- это был голос Маргариты. Она говорила убежденно и решительно.

- Вы уверены, что он не прикидывается? - спросил Фукс.

Я все время пытался открывать глаза, но эти бесплодные попытки в конечном счете изнурили меня. Тогда я бессильно повернул голову, пытаясь увидеть Маргариту, но она была вне досягаемости.

- Посмотрите на монитор! - услышал я ее голос.- Он умирает.

Фукс продолжительно и выразительно вздохнул, как собака, у которой сорвалась драка, оттого что натянулся пово* док.

- Ладно,- сказал он наконец.- Пусть будет, как вы хотите.

Они собирались бросить меня на произвол судьбы. Они будут смотреть на мое агонизирующее тело и безмолвно рассматривать картину медленно подбирающейся смерти.

Я понял, что, несмотря на все философские основания и экономические подоплеки, я все же не могу вынести себе смертный приговор. Я не хотел умирать. Может быть, я заслуживал смерти. Определенно, никто при этом ничего не потеряет. Ни отец, ни Гвинет, никто из так называемых «друзей». Никто.

Однако я не хотел умирать. Каждым атомом своего существа я желал выжить, набраться сил, встать и продолжать существование.

Но вместо этого мои веки сомкнулись вновь, и тьма снова накрыла меня своим покрывалом.

* * *

Должно быть, это - сон. Дикий, хаотичный, беспорядочный. В нем появлялся Алекс. Но временами он превращался в Родригеса. Оба - мертвы и покоятся где-то на поверхности Венеры. Наверное, они лежат рядом.

- Не вставай,- сказал мне Алекс с беззаботной усмешкой. Он потрепал меня по голове.- Даже не думай.

Но я уже падал камнем сквозь клубящиеся облака, которые вспыхивали передо мной, как огни рампы на концерте. Родригес держался рядом. На нем был скафандр. Он кричал…

- Не вставай! - слышался голос Алекса издалека.

- Он уже встал,- раздался пренебрежительный голос отца.- Ему все равно теперь жить незачем.

- Нет,- возразил Алекс.- Он пришел за мной. И за собой. Найди меня, Ван. Найди себя.

* * *

Я проснулся.