Венера и воин

– Щекотливая ситуация. По твоим германским законам все верно, однако ты в Риме, ты больше не свободна, ты рабыня, ты принадлежишь своему господину, и он может делать с тобой все, что захочет. Ты должна была послушаться Ромелию, потому что она твоя госпожа, но ты подняла против нее руку. Этим ты нарушила римский закон. В Риме за это также полагаются наказания, и они другие, чем у вас, германцев, но все же… итак, ты можешь выбирать: тебя или пригвоздят к кресту, и ты умрешь мучительной и медленной смертью, или бросят на арену диким зверям, тогда дело закончится быстрее. Да, вероятно, ты смогла бы бороться, как амазонка, с мечом, и у тебя был бы шанс победить в борьбе.

Лицо Пилы стало пепельным, она покорно опустила голову.

– Ты прав, господин, один мир не такой, как другой, и тем не менее они равнозначны.

Валериус приподнял брови.

– Мудро сказано, Пила. Я полагаю, ты понимаешь кое-что в философии, хотя никогда не посещала школу. Это мне нравится, поэтому я предлагаю тебе сейчас маленькую сделку. Это – сделка, ничего больше. Ты знаешь, что завтра у меня состоится большое пиршество, как заключительный акт игр. Это будет роскошный праздник, ожидается много гостей, благородных мужчин из Рима, сенаторов, консулов, а также богатых купцов. Их должны хорошо принять и развлечь, будет конвивиум с музыкой, танцами, пением, чтением стихов и остроумными разговорами. Будут предложены редкие кушанья и тонкие вина. На столах будет только серебряная и изысканная стеклянная посуда. Короче, это будет праздник, соответствующий моему положению в городе. Однако нас должны радовать не только цветы и ароматы, музыканты и танцоры, рабы тоже должны радовать глаз. Ты словно создана для этого. Поэтому ты будешь завтра присутствовать на этом празднике прямо в зале для пиршеств и в перистиле. Ты будешь обслуживать гостей, радуя их своим видом. Об этом я поговорю с Ромелией и попрошу ее отказаться от своего намерения отрезать тебе волосы.

Пила снова бросилась к его ногам.

– Я благодарю тебя, господин. Благодарю тебя за твою доброту и мудрость.

Валериус скривил губы.

– Я сейчас настроен милостиво, – сказал он. – Народ ликует при виде меня. Я охотно выказываю милость, и я не только выгляжу таким, я и в самом деле такой.

Довольный собой, он пригладил свою одежду.

– Посмотри на меня, Пила, ты существо из другого мира. Однако ты сказала, что они равнозначны, оба эти мира, поэтому и там ты красивая девушка, и здесь ты красивая девушка. Там ты должна была бороться, чтобы выжить, здесь ты делаешь то же самое. Однако я думаю, что борьба тебе предстоит нелегкая. Я дарю тебе твои волосы и твою честь. Ты даришь мне свое тело и свое целомудрие. Это – сделка. Не принято, чтобы сенатор заключал сделку с рабыней, сенаторы вообще не заключают сделок, так что это – маленький обмен подарками. Конечно, ты можешь также выбирать: умереть на кресте или на арене. Ты свободна в своем выборе.

Пила дрожала от еле сдерживаемого напряжения, которое побуждало ее схватить изящный нож для фруктов и вонзить его в сердце сенатора. Потом она будет с поднятой головой смотреть в глаза любому дикому зверю на арене.

Она сжала кулаки перед лицом и боролась против кипевшей в ней ярости, но она увидела два темно-голубых глаза на красивом лице цвета светлой бронзы, которые смотрели на нее. Она видела кровавый песок, меч, и дрожь от сдерживаемой ярости превратилась в сильное сердцебиение. Она подняла голову и посмотрела на Валериуса. Потом улыбнулась.

– Я не разочарую тебя завтра, господин, – пообещала Пила.

Валериус довольно кивнул.

– Где твое зеленое платье, которое я велел тебе сшить? – спросил он. – Ты должна будешь завтра надеть его.

– Извини, господин, но оно постирано, потому что на нем была кровь.

– От этого? – Он указал на красные полосы на руках Пилы.

Пила в знак подтверждения опустила глаза.

– Чтобы мое эстетическое чувство еще больше не пострадало, – Валериус, покачав головой, посмотрел на следы от побоев, – намажься мазью из окиси свинца и цинка, это уменьшит воспаление и боль. Я велю сшить тебе новое платье, голубое, как море, оно лучше подойдет к твоим глазам, и оно должно быть очень коротким, чтобы я лучше видел твои прекрасные ноги.

Он поднялся и позвал раба. Тот должен был позаботиться о портном, который немедленно сошьет новую одежду для Пилы. Валериус полез в свой мешочек с деньгами.

– Вероятно, эта серебряная застежка подойдет больше, чем золотая, – сказал он и протянул ее Пиле.

Она снова упала ниц, но Валериус кивком поднял девушку.

– Расскажи всем людям, как я милостив, мне это приятнее, чем то, что ты бросаешься к моим ногам.

Не взглянув больше на Пилу, он покинул комнату. Раб повел Пилу, чтобы портной снял с нее мерку.

Валериус размашистыми шагами торопился в покои Ромелии, куда она удалилась тотчас после появления своего супруга. Не постучав, он распахнул дверь. Ромелия нахмурила лоб. Даже супругу не позволялось без объявления входить в ее покои.

По опасному блеску в его глазах она поняла, что он сильно разгневан. Мгновенно она изменила выражение лица и приветливо улыбнулась.