Венера и воин

– Я не могу обещать, но постараюсь сделать что смогу. – Она обвила своими руками его шею.

– Ради такой ночи я готов умереть, – прошептал Клаудиус ей на ухо.

– Момент кажется благоприятным. Ромелии нездоровится. Она испортила себе желудок. Я думаю, что у нее вряд ли появится аппетит, даже на тебя.

– Замечательно! Да помогут нам боги!

Диодорос был очень образованным, но также и очень суеверным человеком. В важных вопросах он доверял оракулу, который выражал себя в шуме листвы или в предсказаниях пифии. Он верил в гадание по дубам и камням.

На этот раз он решил спросить оракула в храме Аполлона на форуме в Помпеях, потому что на кону стояло слишком многое.

Диодоросу понадобилось время, чтобы прийти в себя от шока, случившегося с ним после диагноза, поставленного ему египетским врачом Нерем-Пта. В том, что у него не было наследников, виновата была не Атенаис, а он сам. Это было самое жестокое унижение, какое мог пережить мужчина. Несколько дней он уединялся, не хотел видеть ни супругу, ни Никандроса.

Он не выходил из дома, не посещал спортивную площадку, только тупо смотрел перед собой. Наконец он взял себя в руки и отправился за ответом в храм.

Оракула можно было спрашивать раз в месяц, и Диодорос пришел с жертвенными дарами и хорошо набитым кошельком. Жрец протянул ему свинцовую дощечку, на которую он должен был нанести свои вопросы. Свинцовую дощечку забрали, и на ее задней стороне нацарапали инициалы Диодороса. Затем он бросил дощечку в бронзовый котел, где уже лежало много других дощечек. Он терпеливо ждал. Жрецы отнесли котел в маленькую комнату, где сидела жрица. К комнате никому не дозволялось приближаться. Только по зову жреца спрашивающих поодиночке приглашали войти. Они должны были встать на колени перед каменным занавесом, затем пифия отвечала.

Диодорос был гордым человеком, и церемония казалась ему слишком унизительной. Однако он должен был пройти через нее, все его будущее зависело от этого.

Жрец выкрикнул его имя, и Диодорос поднялся. Он встал на колени перед гротом с тремя отверстиями и склонил голову. Сначала он слышал лишь странный вой, как будто ветер проносился через очаг. Шум оформился в слова, и раздался голос, не похожий на человеческий.

– Облака приходят, облака уходят. Я вижу ветер, дующий над лугом, пестрые цветы медленно двигаются, на них опускается мотылек. Не чужой, не друг, его призвал глава Аттики. Мотылек улетает. Я вижу луг.

Голос затерялся в вое ветра.

Жрец знаком велел ему подняться и покинуть оракула. С ослабевшими коленями Диодорос отправился домой. Он должен был подумать о словах оракула. Ночью он увидел беспокойный сон. Он бежал по лугу, на котором цвели пестрые цветы, однако когда он внимательнее присмотрелся к ним, то обнаружил, что каждый цветок имеет форму человеческого лица. Одно из этих лиц принадлежало Атенаис. Он заторопился к ней, но ветер повернул головки цветов в другом направлении. Напрасно он протягивал свою руку к цветку с лицом Атенаис.

В воздухе кружил мотылек, и он опустился на цветок с лицом Атенаис. У мотылька были большие пестрые крылья, но тело у него было человеческое. Диодорос присмотрелся внимательнее. Маленькая фигура мотылька не была ему чужой, но он не знал, откуда ему знакомо это крошечное создание. Потом подул ветер, и мотылек снова улетел. Однако Диодорос остался сидеть на лугу. Он все еще, казалось, был там, когда проснулся весь в поту. Он растерянно огляделся. Забрезжило утро и отбросило тени в его комнату. Что означал этот сон?

Оракул тоже говорил о луге с цветами и мотыльке, но, кто же это был, «не чужой, не друг», которого призвал глава Аттики?

Диодорос перевернулся на живот и подпер голову руками. Аттика была областью в Греции, ее столицей были Афины.

Имя его жены было Атенаис, то есть происходившая из Афин… «Не чужой, не друг» овладевает Аттикой. Речь шла об Атенаис. На цветок опускался мотылек, мотылек оплодотворяет цветок. Нет, это был не он, Диодорос, кто же тогда этот мотылек? «Не чужой, не друг».

Внезапно он вскочил на ноги. В этом сне ему раскрылся смысл слов оракула. Он заторопился, велел запрячь экипаж и поехал в Помпеи, где жила семья его отдаленного родственника. Несколько бурно он потребовал входа в дом, и когда он увидел позади своего дяди его хорошо выглядевшего и молодого сына, который смотрел на гостя с таким же удивлением, как и его отец, Диодорос знал, что он у цели. Он схватил молодого мужчину за руку.

– Салонмус, оракул избрал тебя, сопроводи меня к моему дому, ты будешь производителем моих детей.

Комната для гостей, в которой жил Клаудиус, была скромной, но чистой и удобной. Большую часть комнаты занимала широкая деревянная кровать. Маленькая скамеечка, деревянный стул, сундук, на котором стояли таз для умывания, кувшин с водой и масляная лампа, завершали скромную обстановку. Через небольшое окно с искусно изготовленной решеткой проникал матовый свет сумерек.