Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

– Что заставило первых наземных созданий выбраться из жижи первобытных болот и, вместо воды, вдохнуть воздух? Как их потомки спустились с деревьев и, подобрав на земле дубину, использовали ее в качестве первого инструмента? Почему некое существо, впервые выкопав ямку, вполне целенаправленно уронило туда семечко, надеясь на всходы? Это просто случилось – и все. Такие вещи случаются…

– Но ты знаешь гораздо больше, чем говоришь, – с трудом сдержал возмущение Чарли. – И о моем виде – тоже.

Миелвис, несколько раздраженно, отозвался:

– Твой вид – это специальность Филоса, а не моя. Меня больше занимает Ледом. Но, как я понимаю, ты не очень-то хочешь знать, почему вы исчезли. Никто из нас не собирается ничего скрывать от тебя, но не кажется ли тебе, что возникновение Ледома и конец homo sapiens как вида – вещи взаимосвязанные? Конечно, тебе решать, хочешь ли ты знать об этом или нет.

Чарли опустил глаза.

– Спасибо, Миелвис, – проговорил он.

– Поговори с Филосом, – сказал Миелвис, широко улыбнувшись. – Он все объяснит лучше, чем кто бы то ни было. И он знает, где остановиться. А я не смогу – не в моих привычках удерживать важную информацию. Так что – к Филосу!

– Спасибо! – повторил Чарли. – Непременно.

Напоследок Миелвис, все так же широко улыбаясь, сказал:

– Природа, какой бы расточительной и избыточно разнообразной она ни была, неизменно следует одному важному принципу – она последовательна. И природа свято придерживается этого принципа – даже если для этого ей приходится творить чудеса.

– И все-таки это здорово, – говорит Джанетт, вернувшись из детской спальни. Она наливает две порции виски в стаканы с толстыми стенками – себе и мужу. – Здорово иметь таких соседей.

– Согласен, – кивает головой Херб.

– У нас так много общего!

Минуту подумав, Херб интересуется:

– Как провели вечер?

– Отлично, – отзывается Джанетт и, помолчав, говорит:

– Значит, история такая. Усвой и смотри не забудь. Ты семь недель корпел над презентацией для своих кондитеров, которые намерены торговать мороженым и всякими булочками.

– Вот как? Целых семь недель?

– И придумал для них слоган.

– Да быть не может! И как это меня угораздило?

– Помолчи! Слоган звучит так: «Попробуй укуси»!

Херб, ошеломленный, во все глаза смотрит на жену.

– Ничего себе! – наконец произносит он. – Да ты просто гений!

– Никакой я не гений. Я – мелкий воришка. Это Тилли придумала, случайно, а я присвоила. Надеюсь, она забудет, а я всем скажу, что ты корпел над этим слоганом семь недель.

– Умно! Думаю, сработает. Кстати, Смитти меня сегодня пригнул.

– Ты что, дал ему по носу?

– Типа того.

– А что случилось?

Херб рассказывает жене о телешоу, которое они смотрели, о том, как он высказал что-то наподобие похвалы, а оказалось, что шоу спонсирует конкурент Смитти.

– Да, это было глупо, – говорит Джанетт. – Хотя Смитти, конечно, гнус.

(Это их домашний сленг для всего гадкого, что есть на свете.)

– Я выкрутился, – успокаивает жену Херб.

– Все равно, неплохо было бы запастись хорошей бомбой. На всякий случай.

Херб смотрит в окно на лужайку, которая отделяет их дом от дома Смитти.

– Слишком близко, чтобы взрывать бомбу.

– Главное, чтобы они не узнали, кто их взорвал.

Херб качает головой.

– Но мы же реально не хотим их взрывать, – говорит он.

– Конечно нет. Бомба нам нужна на всякий случай. К тому же кое-кто уже подложил им бомбу.

И Джанетт рассказывает Хербу про старика Трайзера, которого в «Кавалере» подкинули наверх, и теперь он может запросто расплющить Смитти.

– Будь к нему снисходительна, Джанетт, – говорит Херб. – У него простатит.

– И он – в полной прострации? Сам признался?

– Нет, я узнал случайно. А еще у него геморрой.

Джанетт издает смешок.

– Теперь Тилли у меня поерзает, – произносит она.

– Ты – самая мстительная девица из всех, кого я знаю, – говорит Херб.

– Они нагнули моего милого бэбика, а я должна быть паинькой?

– Тилли подумает, что это я тебе сказал.

– Не догадается. Мало ли как я узнала. Я все беру на себя, мой крошка. Мы же одна команда, не так ли?

Херб покрутил стакан в руке, глядя, как на поверхности виски формируется небольшой водоворот.

– Смитти об этом кое-что говорил, – произносит он и рассказывает жене о дезертах, которые купила себе Тилли, а также о том, что очень скоро дети перестанут различать, кто из родителей отец, а кто – мать.

– И тебя это волнует? – спрашивает Джанетт.

– Немного.

– Перестань, – говорит Джанетт. – Забудь про этот старый труп в шкафу. Мы же люди нового времени. Ну и что страшного произойдет, если Карен и Дейви вырастут без этих допотопных образов Отца и Матери в голове?

Херб задумчиво потягивает виски и произносит:

– Так и случится: Карен напишет книжку «История моей жизни», и – цитата: «Не было у меня ни папочки, ни мамочки, как у всех прочих деток, а воспитывал меня государственный Комитет по делам сирот».

– Комитет или не комитет, ты, мрачный провидец, но, если у деток будет еда, одежда и любовь – что им еще нужно?

– Но должно же быть у них какое-то представление о том, что отец – это тот, кто всегда сверху.

Джанетт похлопывает мужа по щеке.