Венера Прайм

Внезапно правый задний трос вместе с якорем полетел вперед и хлестнул по трубе на первом прицепе, которая и так грозила свалиться в яму. Это разрушилась скала, казавшаяся им такой надежной.

Проволока, которой труба была привязана к прицепу, порвалась и труба соскользнула в яму, порвав при этом еще и трос со стороны водителя.

На Марсе все происходит немного медленнее, чем на земле. Стоя там, где он стоял, Блейк ничего не мог сделать, чтобы остановить кувыркающуюся трубу, но у него было время, чтобы прыгнуть на переднюю правую ступеньку, дотянуться до двери кабины, из которой высовывалась Лидия, и, схватив за руку, выдернуть Лидию оттуда. Как раз перед тем, как труба срезала дверь кабины, они вдвоем сделали отчаянный прыжок из ямы.

Они лежали в клубящейся пыли, лицом вниз и бок о бок. Их скафандры не порвались. Никто из них не пострадал.

– Теперь моя очередь сказать «у нас проблема», – решив пошутить, поддел Блейк Линду.

– Ну очень смешно, – последовал ответ.

Ушло несколько часов на то, чтобы вытащить трубу из ямы и уложить ее на место, чтобы вытащить со второй попытки трактор, чтобы отремонтировать и  повесить на место дверь кабины. Пока возились наступила ночь.

– Что ты хочешь на ужин, Майкрофт, тушеного дракона с чили и луком? Или, что еще там, давай посмотрим… с чили и луком. Хм… Кто интересно составлял это меню? Держи дракона.

Несколько минут они ели молча.

– А ты неплохо справился со всем этим. – Это была не совсем благодарность, но признание заслуг.

– Шкурный интерес, без тебя я бы пропал.

– Не пропал бы. Вся планета знает, где мы находимся.

– Думаешь, это по велению сердца?

– Возможно. – Она глянула на него глазами, полными сомнения и подозрения.

– Чего ты хочешь от меня, Майкрофт?

– Ну во‑первых, чтобы ты меня подвезла, а еще, чтобы просветила меня  куда я попал, и что здесь происходит. На Марсе, я имею в виду. По марсианским меркам ты – старожил… Прости я имею ввиду не возраст, а …

– Я не старуха, но я стервозная, Майкрофт. Как и жизнь на Марсе. Но жить здесь стоит. Мы строим целую планету из мертвого песка.

– А что скажешь о вашем боссе? На Земле я слышал…

– Ты имеешь в виду Ноубла? Ну, на Земле возможно у него и есть какие‑то грехи, но здесь он трудится и рискует вместе со всеми нами.

– Не похоже на речь хорошего члена профсоюза.

– Знаешь, в нашем союзе думают именно так. Ты состоишь в нем?

– Да. Благодаря Евгению.

– Правильно. А в нем все играют по одним правилам. И мы избавляемся от тех, кто этого не делает.

– Ладно. А что насчет Евгения. Лично мне он нравится.

– Да? Ну, а я люблю его, – это прозвучало страстно. – Хоть он и большой сукин сын, я люблю его за то, что он делает.

– Любишь?

Она посмотрела на него покрасневшими от усталости глазами:

– Не в том смысле.

– Ах да. Ты ведь любила Дэйра Чина, не так ли? – Лицо Лидии окаменело. – Прости, об этом болтают вокруг, – закончил он, запинаясь.

Лидия выбросила остатки ужина в мусоропровод, и, со словами «завтра наверстаем упущенное», не глядя на него, ушла спать. Подушка лениво скользнула к нему сквозь кружевные занавески.

XII

Ледяная темнота и боль. Боль в голове. Вращающиеся, спиралевидные узоры и резь в глазах. Пронзительный звон в ушах. Хуже головной боли была боль в животе. Ее диафрагма горела. Она беспомощно вцепилась в грудную клетку, не в силах дотянуться до грызущего ее существа. Она закричала и очнулась.

Жесткий свет хлынул в глаза Спарты. Было уже утро. Свет исходил от далекого желтого солнца.

Она полусидела, поддерживаемая ремнем безопасности. С большим трудом покрутив непослушной головой, размяла мышцы шеи и плеч сведенные судорогой. Голова прошла, жжение в животе тоже потихоньку утихало, пока ощущение стало не намного хуже, чем после острого ужина. Осмотрелась вокруг, увидела записку, прикрепленную к спинке сиденья перед ней: «У нас нет связи и запеленговать нас не могут. Иду по направлению к ближайшему жилищу. Молюсь, чтобы ты поскорее поправилась. Оставайся с самолетом. Бог будет милостив к нам.» Подписи не было.

Спарта освободилась от ремней безопасности и осторожно проверила запястья, локти и колени. Все работало, просто она одеревенела. Поясница ныла, но головная боль утихла. Только глаза  раздражались от попадавшего в них света.

Пересев на место пилота, проверила, постучав по кнопкам и повертев переключатели, состояние самолета. Выяснилось, что электрический сбой самолета не был полным, работала система жизнеобеспечения и еще кое‑что.

Она попыталась вспомнить то, что произошло: …парение над бескрайней пустыней. Халид говорит, что он ее узнал, что кто‑то намеревается убить ее ... И все. А потом – боль.