Венера Прайм

Когда Спарта отвернулась, ничего не ответив, Ари попробовала убедить ее снова. Конечно, Линда – чудесный ребенок, обладающий быстрым умом и здравыми инстинктами – не могла не видеть не только необходимость, но и величие эволюционного процесса, которому они все служили:

– Я люблю тебя, Линда. Я верю, что ты была избрана для величия.

– Избрана тобой, – устало произнесла Спарта. – Вот в чем дело.

– О, дорогая, ты была избрана не мной, не людьми. Я верю, что это сама история выбрала тебя. Ты – центр истории.

– Истории контролируемой Всесоздателем?

– Мы не используем это слово, – сказал Йозеф, – это их термин. Осознание твоей роли пришло когда тебе исполнилось семь лет и мы уже начали «Спарту».

Упомянутый проект обучения и оценки ресурсов способностей был основан Йозефом и Ари, чтобы доказать, что каждый обычный человек обладает множеством интеллектов, а не одним измеряемым IQ, и что при правильном образовании многие интеллекты могут быть развиты. Их собственная дочь была первым субъектом экспериментальной программы. Она в своем развитии подтверждала правильность их идей и подавала  самые большие надежды.

– Сначала мы сомневались, думали, что принимаем желаемое за действительное. Но признаки были безошибочны, – тон Ари был мягким, призывая дочь понять ее. – Когда Лэрд пришел к нам, мы увидели, что не одни признаем твой потенциал.

– Итак. Значит кончилось тем, что вы отдали меня дьяволу.

– Я не слишком горда и признаю… – начала она тихо. Глянула на мужа, и тот кивнул. – Что мы допустили ошибки. Много серьезных ошибок, Линда, о которых мы сожалеем.

– Мама, ты все еще слепа к самой большой ошибке из всех. Как ты думаешь, почему я в конце концов согласилась встретиться с тобой? Как ты думаешь, что я скажу тебе сегодня?

Ари приподняла бровь.

– Ну, что ты все обдумала и пришла к правильным выводам. Что ты готова идти дальше.

– И, как ты думаешь, что нужно предпринять?

Это был тот самый вопрос, на который Ари лучше всего была готов ответить:

– Сначала, конечно, мы должны восстановить твои способности. Ты должна чувствовать и понимать химические сигналы, общаться непосредственно с помощью микроволн…

– Избавь меня от этого утомительного перечня. То что я пришла сказать вам, что я буду продолжать выполнять миссию. Это правда

Ари ничего не сказала, но глаза ее заблестели. Йозеф нервно откашлялся.

– Я откладывала эту встречу по… по многим причинам. Унижение этого момента, вероятно, удерживало меня больше всего, – взгляд Спарты скользнул вверх, и она откинула голову назад, как будто нашла что‑то интересное на потолке – она пыталась сдержать слезы, катящиеся по ее щекам. – Но я не ставлю свое нежелание столкнуться с невыносимо высокомерным отношением матери выше общего блага.

– Я едва ли…

– Не перебивай меня, мама. Я решила, что не могу оставить Блейка и остальных там барахтаться одних.

– Линда, что бы ты обо мне ни думала, я очень горжусь…

Снова Спарта оборвала ее:

– Ты понимаешь «Знание» не лучше, чем «свободный дух», мама. Вы с отцом – и Командор, и все остальные – не можете представить себе ничего более грандиозного, чем возвращение Всесоздателя. Вы даже не пытаетесь думать о том, что произойдет в результате этого, что это может означать. «Свободный дух» хочет сохранить это в тайне, сохранить рай для себя. Вы хотите сделать это достоянием всего человечества – на своих собственных условиях, конечно. Но вот что я вам скажу: все это дело гораздо сложнее и серьезнее, чем вы думаете.

Йозеф с любопытством разглядывал дочь, но улыбка Ари была покровительственной.

Спарта поймала ее взгляд. – Я зря трачу на тебя время, мама. Некоторые вещи станут тебе очевидными только задним числом.

– Твоя наглость не очень‑то тебе к лицу, дорогая, – тихо сказала Ари.

Спарта кивнула:

– Я назвала бы это признаком человечности. Не то чтобы моя личная человечность сейчас имела какое‑то значение. – Она сглотнула. – Любое вмешательство может серьезно поставить под угрозу миссию и мою жизнь. Я говорю, что никто из вас не понимает до конца  «Знания». Ваше невежество – источник большой путаницы. Эта жуткая штука, которую мне подсунули под диафрагму… одно из ваших так называемых усовершенствований, из‑за которого я чуть не умерла: было совершенно бесполезно, медузы знали, как общаться. А некоторые необходимые вещи сделаны не были.

– Как бы то ни было, – холодно сказала Ари, – лучшие хирурги будут…

– Все, что нужно сделать, уже сделано. Я велела Командору проследить, чтобы ни отец, ни особенно вы не предпринимали никаких попыток связаться с хирургами. Моя жизнь принадлежит мне.

Ари вся напряглась:

– Линда, ты не можешь так со мной разговаривать. – ее руки соскользнули с колен, ногти впились в подлокотники кожаного кресла. – Моя роль в этих делах, как и твоя, четко определена.

– Мы с тобой больше не будем обсуждать эту тему, пока моя миссия не будет завершена. А теперь мне пора, если только у тебя нет ничего… что ты считаешь я должен знать.

Смущение Ари пересилило ее гнев, но она поняла, что сейчас спорить бесполезно. Может быть, позже… Она встала, поднялась со стула, словно с трона: