Венера Прайм

– Никого. Однажды днем пришел твой отец. С ним были мордовороты в штатском, возможно, из ФБР. Я никогда не видел его таким злым; он просто терроризировал этих самоуверенных крутых парней, которые управляли этим лагерем. Нам, детям, он почти ничего не говорил, но мы видели, что его сердце разрывается. Через час мы уже возвращались обратно в Финикс. Это был конец летнего лагеря. – Блейк помолчал. – Это был последний раз, когда я видел твоего отца. И твою мать я больше  никогда не видел.

– Они мертвы. Официально. Крушение вертолета в Мэриленде.

– Да. Ты была на похоронах?

– Возможно, да. А может, и нет. Этот год пропал из моей памяти.

– Никто из тех, с кем я разговаривал, не был на похоронах. Мы услышали о катастрофе через месяц после того, как вернулись. «Спарта» просто развалилась. Нас всех разогнали по частным колледжам. – После «Спарты» мне казалось, что я попал в школу для дебилов. Про то, что с тобой случилось, никто никогда не слышал.

– И что же со мной случилось?

Блейк посмотрел на нее, и его теплые глаза смягчились и он начал:

– После окончания колледжа, деньги отца позволили мне заниматься, тем что мне по душе и я занялся расследованием твоего таинственного исчезновения и вообще всего связанного с проектом «Спарта». Вот что мне удалось выяснить.

В журналах писалось что примерно в то время существовала программа для введения самовоспроизводящихся биочипов в человеческий мозг. Исследования проводились в лаборатории военно‑морского флота, потому что они были экспертами по биочипам. Первым испытуемым был некто, предположительно клинически мертвый, с мертвым мозгом.

– Отличная история для прикрытия. – Она рассмеялась, но в ее голосе прозвучала горечь. – Все, что они сделали, – это поменяли местами причину и следствие.

Он подождал, но она больше ничего не сказала, тогда продолжил:

– Этот субъект  сначала показал замечательные результаты, но затем из‑за серьезных нарушений в его психике эксперимент пришлось прекратить и он был помещен в спецлечебницу. Уединенное местечко в Колорадо.

– Биочипы – это еще не все, что они сделали, Блейк, – прошептала она. – Они совершили много такого, что нельзя предавать гласности.

– Я об этом уже начал догадываться. Четыре года назад лечебница в Колорадо сгорела дотла. – Убили дюжину человек. Концы в воду.

– Все, что ты мне рассказал, я уже восстановила для себя, – нетерпеливо сказала она.

– Если бы я не увидел тебя живой, я бы прекратил это расследование. Как тебе удалось сбежать?

– Доктор, который должен был быть моим сторожевым псом… должно быть, его начала мучить совесть. Он использовал биочипы, чтобы восстановить повреждения, которые они нанесли. Я начала вспоминать…

Она повернулась к нему, крепко сжала его руку:

– А что случилось за этот стертый из моей памяти год? Что они на самом деле пытались сделать? Что я такого сделала, что напугало их и, заставило превратить меня в овощ?

– Может быть, ты чему‑то научилась, – сказал он.

По его тону она поняла, что ей может не понравиться то, что она услышит. Она убрала руку и тихо спросила:

– Как ты думаешь, что это могло быть?

– Я думаю, ты поняла, что «Спарта» была гораздо больше того, что знали о ней твои отец и мать. Верхушка огромного айсберга, древнего айсберга.

Он изучал ее, пока станция катилась в пространстве, а яркие полосы света снизу, сквозь решетку разрезали, ее темные черты на ленты.

– Есть одна теория. Идеал. Мужчин и женщин сжигали во имя этого идеала. Других, кто верил в теорию, превозносили как великих философов. А некоторые верующие обрели власть и стали чудовищами. Чем больше я изучаю этот предмет, тем больше связей я нахожу, и тем дальше они уходят в глубь веков – в 13 веке они были известны как адепты «Свободного Духа», пророки – но какое бы имя они ни использовали, они никогда не были искоренены. Их целью всегда было сделать человека подобным Богу. Совершенство в этой жизни. Сверхчеловек.

Разум Спарты покалывало; образы танцевали в полумраке, но мерцали стробоскопически, прежде чем она успевала привести их в сознание. Странная вибрация одолела ее обычное зрение; она прижала пальцы к закрытым векам.

– Мои родители были психологами, учеными, – прошептала она.

– Всегда были темная сторона и светлая сторона, добро и зло.

Он терпеливо ждал, пока она снова откроет глаза.

– Человека, который руководил проектом, зовут Лэрд, – сказал он. – Он старался держать свою причастность в секрете.

– Я запомню это имя.

– Лэрд знал твоих родителей много лет, даже десятилетий. Еще до того, как они эмигрировали. Может быть, он знал что‑то такое, что могло бы их заставить сотрудничать.

– Нет, – прошептала она. – Нет, Блейк, Я думаю, он соблазнил их видением более легкого пути к совершенству.

– Ты вспомнила что‑то новое?

Она огляделась вокруг, рассеянная и нервная. – Ты мне очень помог, Блейк. Но давай  об этом позже, нам надо закончить начатое.

– Лэрд сменил имя, возможно, внешность, но я думаю, что он все еще пользуется влиянием в правительстве.

– Я буду беспокоиться об этом позже.