Венера туберкулеза

Это был центровой подъезд, там все легко брали Н., поднимались на два этажа, вмазывались и выбрасывали шприцы в окно. Козырек, нависающий над выходом из подъезда, был постоянно завален грязными баянами с кровью всех нариков Района. Склад использованных приборов. Красный снял курточку, кое-как пролез сквозь узкое окно, выкарабкался на этот козырек, стал подбирать чужие использованные шприцы и в надежде хоть на что-то колоть себя остатками. Кульминация судьбы. Человек и его пустота, которую надо чем-то заполнить. Шприц за шприцом. Игла за иглой. Кайф. Через два дня рука опухла, посинела и покрылась карбункулами. Классический катаклизм. Заражение крови. Он совершенно один целые день орал от боли в каком-то героиновом притоне, а потом умер. Наркоманы выбросили его тело в подъезде. Брукс тоже умер от героина. Когда-то он увлекался электронной музыкой, хотел стать ди-джеем, искал свой внутренний мир. Попробовал наркотик. Понравилось. Стал колоться. Однажды пошел в туалет, догнаться, вмазался, передоз. Умирал 3,5 часа. Бедная зашуганная наркоманами старушка-мать боялась открыть дверь. Атлет жив, я знал его давно. Тренажерные залы в школе, потом плотно сидел на героине, сейчас слез. В последнее время мы несколько раз обкуривались его травой. Когда закрыли несколько точек и стандартные пути покупки наркотиков перестали функционировать, то сразу же начинается поиск новых вариантов, поэтому я дал Атлету денег на пять граммов гашиша.

- Да, - исушающе говорил он, - знаю, что барыг прикрыли, но я обладаю выходами на человека, он не для всех торгует, только для своих, и могу тебе по старой дружбе помочь.

- Качество?

- Выше среднего. Мы вчера дунули из этой партии, я не смог даже говорить по началу.

Марихуана – это красивая жизнь. Просыпаешься утром, и все вокруг как-то не так – вода из кранов громко капает, полы мерзко скрипят, лифт невыносимо долго едет вниз, люди на улице раздражают, сам я какой-то не такой – а забьешься в подъезде у мусорного бочка, выкуришь косяк, и только тогда жизнь начинает устраивать. Поэтому многие из тех, кто ее курят, курят ее по несколько раз в день.

- Во сколько встретимся? - мне всегда не терпелось получить по быстрее вожделенную дозу наркоты, - через часок?

Ожидание кайфа, за который уже заплачены деньги, тяжко.

- Нет, через часок не получится. Давай, вечером. В восемь. В баре «Урга».

- Договорились.

Следующие пять часов я не мог ни на чем сосредоточится. Наконец-то близка долгожданная встреча. В кабаке полупусто, сажусь за барную стойку, жду. Атлета нет. Это нервирует. Очень не хочется верить в его неуважение и безразличие ко мне, но опоздание в мире наркотиков, особенно того человека, с кем впервые имеешь дело такого рода, часто попахивает обманом. С каждой минутой сомнения в том, что сегодня я увижу Атлета, неумолимо растут. Через пол часа я уже уверен, что меня кинули, но продолжаю ждать и надеяться на нелепую его задержку. Дверь бара открывается, всматриваюсь очередной раз в лицо входящего, не он. Не могу представить, что делать дальше. Больно. Вера в людей весомо сточена. Без внимания это оставлять нельзя. На следующий день прихожу в «Ургу» с ножом в кармане, высиживаю часа три, хочется, чтобы Атлет заглянул сюда попить пива. Преступники ведь всегда возвращаются на место своего преступления. Атлета нет. Теперь его надо искать. Близкие люди, кому я рассказал сей нелицеприятный факт, ограничивались словесным сочувствием, свою помощь в выбивании долга не предложил никто. Дружба представилась мне в те дни всего лишь очередной иллюзией, созданной человеком, чтобы жить в спокойствии и счастье, а как только в спокойный мир приходит напряг, то этой иллюзии приходит конец. Реальность разбивает мечты. Напрягаться ведь никто не любит, тем более для чужого, на самом то деле, человека, у которого свои какие-то дела и свои ошибки. Пытаясь исправить свои ошибки, я навел об Атлете кое-какие справки.

- На той неделе, - сказали мне, - он Психа на золото кинул.

Это немного успокоило. Я перестал ощущать себя самым слабым звеном. Пострадавших было не мало. Нож перекочевал из кармана обратно в ящик письменного стола. Скорее всего, Атлет был в бедственном положении, героин ежедневно требовал финансов, он обманывал всех, кто хоть немного доверял ему по старой дружбе. Вопиющий обман перестает вызывать мощное негодование и подталкивать к мести, когда он не конкретен, а повсеместен. Личное достоинство унижается особо глубоко на фоне других, но когда фон так же втаптывается в грязь, то нанесенные оскорбления воспринимаются более спокойно. Кидать всех – это, значит, не кидать никого в отдельности. Получить обратно деньги я уже не помышлял, но посмотреть Атлету в глаза было необходимо. Не найдя его на улицах Района, я пошел к нему домой. Звонок, глазка нет, дверь открыла мама.

- Здравствуйте, Атлета можно.

- А вы по какому вопросу?

- Я к нему, а не к вам.

- Сейчас он не в состоянии отвечать за себя сам, за все его дела отвечаю я. Что вам надо?