Венерианка

Паша гладил мою спину и целовал щеки и шею. Я сняла с него куртку и тоже запустила свои бугристые пальцы под его свитер. Прикосновения и чувство близости любимого способствовало сильному желанию. Я сняла кофту и уже не стеснялась своего тела. Я любила, доверяла. Неизвестно, что будет завтра, сегодня я буду счастлива. Когда мы оба оголили верх и наслаждались теплом друг друга, давая волю бессовестным рукам, ласкавшим интимные зоны, замок заскрежетал. Чёртов замок! Кто-то решил помешать нашему счастью. Скрежет привёл нас в чувства, вернул с небес на землю, плюхнул с высоты об асфальт. Сколько не сравнивай, итог один – дверь открылась.

Приехал Роман Васильевич, ублюдок.

– Ух, ты, я не вовремя, – наигранно похлопал шеф. – Лиса, а ты шустрая штучка.

Я накинула на себя валявшуюся недалеко кофту и пыталась умерить дыхание. Паша встал.

– Что тебе? – прикрикнул он с блестящими от поцелуев губами.

– Ты кто? Не шуми. Лиса, я думал ты моя?

– Она моя. Мы любим друг друга.

– Любишь? Что ты можешь ей дать кроме любви?

– Свободу, счастье, выбор – да много чего, – дерзко возразил Паша.

– Как насчёт вечности? – с этими словами он протянул руку Алисе.

Роман Васильевич сверкнул чёрными глазами, брови его странно сдвинулись, образуя глубокую морщину на переносице и на лбу. Лицо его сделалось нечеловеческим.

– Алиса, дай мне руку, и мы разделим с тобой вечность.

Моя правая ладонь зудела. Рука, будто бы тянулась к этому страшном человеку. Так не должно быть. Паша застыл на месте. Он просто смотрел на меня и молчал. Время, будто остановилось. Я взглянула на зудящую ладонь. На ней был рисунок: солнце, а в его центре меч. Откуда этот рисунок? Ладонь горит и тянется вперёд. Внутри меня разыгралась буря. Буря эмоций. Любовь и страх, борьба и боль.

– Нет. Нет, – повторяла я.

– Алиса, руку, – требовал старик. – Я всегда буду рядом, дай мне руку.

– А Паша?

Он застыл. Все застыли, кроме нас двоих. Меня трясло. То ли от страха, то ли от холода, то ли от внутренней борьбы. Старик, будто гипнотизировал меня.

– Я люблю его.

– Насколько глупы людишки! – прогремел старик. – Придумывают любовь, добродетель, обманывают себя иллюзиями, потом страдают. Неужели нельзя любить себя? … Забудь его. Ты даже не человек. Ты – существо, душа, спрятанная моим братом от меня в тело девушки. Он прячет тебя миллиарды лет, забрасывает в параллели времени, в разные судьбы, но я тебя нахожу, потому что ты поддаешься земному влечению. Святая наивность.

– Кто ты? – испуганно прошептала я.

– Я – твой избавитель. Пойдём со мной.

– А Паша?

Этот упырь в образе Романа Васильевича выстрелил в упор, в сердце Паши. Паша упал замертво. Я упала следом. В ужасе от происходящего, я начала гладить лицо любимого, плача и боясь поднимать глаз. Пусть это будет сон, – молилась я.

– Его больше нет. Нет смысла оставаться здесь, пойдём.

Злобный оборотень начал сокращать дистанцию, но как-то несмело, будто боялся чего-то. Господи, защити, – не поднимая глаз, повторяла я про себя. Боясь прикосновения его холодных рук, я сильно-сильно зажмурила глаза. Я зажала в кулак ноющую ладонь и закричала с закрытыми глазами. Я вложила в крик всю свою боль, все отчаяние, несогласие со своим положением. Я так сильно сжала кулаки и глаза, что даже чувствовала, как из них что-то сочится. Я куда-то провалилась. Какое-то облегчение обвило моё тело. Ощущение невесомости. Какое-то белое пространство, и я в нем. Как непонятно и приятно. Я умерла?

Женское сопротивление

Глава 1

Я спускаюсь по широкой лестнице, держа на руках четырёхгодовалого сынишку Даниила и ещё кучу грязного белья подмышкой в стирку.

– Даня, не хулигань, – мягко сказала я, молодая мама, убирая ручонки сына от висевшей на стене вдоль ступеней фотографии.

– Надо прибраться. Какой у нас беспорядок, – все приговаривала я, целуя малыша-непоседу.

Я спустилась в просторную прихожую. Справа была ванная комната, отделанная синей керамической плиткой. В левом углу разместилась душевая кабина, правее прямоугольная широкая раковина для умывания с огромным зеркалом. Справа от входа уборная и стиральная машина. С обеих сторон у машинки стояли плетёные корзины для белья с декоративными крышечками. В одну из корзин я и определила грязное белье.

Выйдя из ванной, я направилась на кухню. Кухня-гостиная представляла собой обеденную и готовочную зону. Напротив, у стены расположился белый кожаный диван для отдыха. Над ним висел большой плоский телевизор.

– Даня, посиди здесь,

Я посадила его в детский стульчик, а сама подошла к плите помешать почти сварившийся суп.

– Скоро папа придёт с работы, мы его покормим и будем с ним играть.

– Папа придёт, – обрадовался малыш.

Заиграла мелодия на мобильном. Звонила подруга Кира. На часах было шесть вечера.

– Привет, подружка, – поздоровалась Даша.

– Да, Даша у меня идёт кровь из носа и лба. Он меня избил, – жаловалась полушепотом Кира.

– Опять? Кира, что на него нашло? Он же всегда такой весёлый, вежливый. Подумай, может он что-то знает или заблуждается в чем-то?

– Я не знаю. Я его боюсь, – рыдала подруга в трубку.