Венерианские страсти

– К папе хочу, – обиженно произнес Рю, а император с холодным лицом протянул ему руку для приветствия. Ноти когда-то вскользь объяснял первенцу общие правила Ганимеда и их традиции и потому был очень удивлен, когда его сынуля очень качественно изобразил поклон и коснулся лбом протянутой руки. – Здрасьте, Император Чень Чжао Сяолун восемьсот двенадцатый, – произнес мальчик, и выражение лица императора с холодной маски сменилось на весёлое.

– Можешь называть меня дедушкой. И если желаешь, можешь сесть ко мне на руки.

– А можно? – Рю кинул взгляд на папу, и Ноти тут же кивнул.

Холодный император с бледной ледяной кожей и белоснежными волосами очень гармонично смотрелся с темноволосым суетливым мальчишкой, и пока к ним подходили слуги с угощениями, а также гости с поздравлениями, Чень Чжао и маленький Рю услышали много комплиментов.

После окончания официальной части Ноти, сославшись на усталость младшего сына, сбежал из общего зала и с облегчением вздохнул, когда его муж наконец-то поднялся с пола. Несмотря ни на что, к подобному привыкнуть было нельзя, да и Ли – родной и близкий человек – смотрелся на полу жутко униженным.

– Если ты, Рю, по внезапным, неизвестным никому обстоятельствам станешь императором, то первым делом отменишь это коленопреклонение! – Ноти усадил детишек на скамеечку и стал надевать на них прогулочные скафандры.

– И троны тоже отменю! – радостно подхватил малыш. – Они очень неудобные. И коленки у императора тоже!

Ли с улыбкой обнял сына, чмокнул мужа и, понурив голову, спрятался в переходнике. Видимо, церемония сильно его задела, или он просто соскучился по семье, с которой больше никогда не сможет жить из-за все тех же строгих традиций.

– На поверхности ничего не ломать, камни не хватать, – строго велел Ноти детям, включая внешнюю связь.

Рю равнодушно кивнул, а Дони недовольно забулькал. Оказавшись на ледяной планете, Ноти прикрепил младшего к себе тросом и отключил ему искусственную гравитацию, малыш тут же взмыл вверх и счастливо запищал. Притяжение на Ганимеде почти в восемь раз меньше стандартного, и Дони порхал как бабочка, неуклюже махая руками и ногами.

– Вот у кого нет забот! – рассмеялся Ноти.

– Хочешь так же? – спросил Ли.

– Нет, хочу в снежки поиграть и слепить снеговика!

– Тут не снег, а мелкие осколки льда, их ничем не скрепить.

– Ничего, зато можно покидаться осколками или ледяными камушками, скафандры же непробиваемые! – и в подтверждение своих слов Ноти сгреб в руки снежную пыль и бросил ее в мужа. Крошечные кусочки льда медленно опускались на плечи и голову, шуршали по плотной поверхности скафандра и отдавались хрустом в чувствительных микрофонах. – Ужас как шумит! – фыркнул Ноти и кинул в Ли следующую кучку.

К нему быстро присоединился Рю, и вскоре они устроили вокруг Ли небольшой холм из ледяной пыли. Альфа некоторое время невозмутимо стоял, когда же снега собралось достаточно много, он подхватил почти всю кучу и с победным кличем швырнул в не ожидающего такой подставы Ноти.

Дети счастливо верещали, Ноти смеялся, прыгая через выступы и кочки, а Ли счастливо улыбался, уверенный, что у него самая лучшая семья во вселенной. Беззаботно веселясь, они не видели пристального взгляда наблюдавшего за ними из окна императорской спальни Чень Чжао.

Его лицо было, как всегда, холодным и отстраненным, и лишь глаза светились радостью, которую способен оценить лишь другой любящий родитель.

– Ли очень повезло, – раздался рядом тихий голос, и Чень Чжао кивнул.

– Ноти тоже повезло. Любовь сильно меняет омег, – ответил он, а потом со вздохом добавил: – Я сегодня устал и хочу расслабиться.

Император повернулся к своим приближенным мужьям, того, кто стоял к нему ближе, слегка огладил по ладони и жестким движением притянул за подбородок, оставляя колючий поцелуй на губах.

– Все, что пожелаешь, мой о-ши, – прошептал в ответ мужчина.

– Будьте готовы удовлетворить меня, – немного мягче указал император троим оставшимся, – а ты подготовь себя, хочу сегодня быть в тебе, – следующий поцелуй был нежнее и слаще, – иди, а я полюбуюсь еще немного на нашего сына.

– Да, любимый мой…

По холодному лицу Чень Чжао скользнула мягкая улыбка, и он снова повернулся к окну: Ноти слепил некое подобие основания для снеговика, и Рю выкладывал на кривой горке рожицу разноцветными камушками. Порхающий над ними Дони весело болтал руками и ногами, а Ли шуточно пытался его поймать. Идиллия, о которой Император не мог даже позволить себе мечтать. Так же, как и его сын-наследник и наследный внук. Все они будут следовать традициям, сохранять созданные тысячелетия назад правила, не позволяя себе никакой радости.

А может, пора все изменить?

Чень Чжао коснулся пальцами переговорника и вызвал своего приближенного слугу.

– Доставь мне завтра утром своды законов и традиций, – велел он.

В спальню вернулся любимый муж, и Император позволил себе непростительную слабость – обнял его.

– Может, Ганимед и холодный снаружи, но сердцевина у него горячая, – произнес он сам себе, напоминая, что так и не выполнил обещание, когда-то давно данное любимому человеку…