Венерианское чародейство

— Брат, — сказал он, глядя на Старка сквозь слезы, которых не пытался сдержать. — Дурак ты. — И он по-дикому обругал Старка за то, что тот приперся в Шуруун искать идиота, который в свое время поступил точно так же и был уже все равно что мертвый.

— А ты бы за мной не приперся? — спросил Старк.

— Но я всего лишь невежественное дитя болот, — возразил Хелви. — А ты прилетел из космоса, ты знаешь другие миры, ты умеешь читать и писать, уж ты бы мог соображать лучше моего.

Старк ухмыльнулся.

— Ну а я такое же невежественное дитя скал. Так что мы два сапога пара. А где Тобал?

Тобал был тот самый брат Хелви, который нарушил табу и вздумал искать убежище в Шурууне. Очевидно, он нашел вместо этого вечный покой, потому что Хелви покачал головой в ответ.

— Человек не может слишком долго жить в этом мире. Ему здесь просто не хватает дыхания и пищи. Время Тобала вышло, скоро истечет и мое.

Он поднял руку, а затем резко опустил ее, наблюдая, как пляшут вдоль нее быстрые огоньки.

— Ум разрушается быстрее, чем тело, — заметил Хелви небрежно, словно бы это не имело значения.

Зарет сказала:

— Хелви охранял тебя всякий раз, когда остальные спали.

— И не я один, — добавил Хелви. — Малышка вместе со мной.

— Охраняли меня? — удивился Старк, — Почему?

Вместо ответа Хелви указал рукой на тюфяк неподалеку. Там лежал Мэлтор. Глаза его были полуоткрыты и полны злобы, на щеке виднелся свежий шрам.

— Он считает, — сказал Хелви, — что ты не должен был драться у него на корабле.

Старк похолодел от ужаса. Лежать вот так беспомощно и видеть, как Мэлтор идет к нему и тянет пальцы к его беззащитному горлу…

Собрав силы, он попытался подняться, но безуспешно. Хелви ухмыльнулся.

— Ну, теперь бы мне в самый раз с тобой побороться, Старк, а не то раньше я все никак не мог тебя одолеть. — Он толкнул Старка в подбородок, деликатно, хотя на вид грубо, — Ты еще не раз меня победишь. А теперь спи и не беспокойся…

Он встал на часах, и вдруг, вопреки своим намерениям, Старк уснул, а Зарет прикорнула у него в ногах, как щенок.

Здесь, в сердце Красного моря, время совершенно не двигалось. Ни дневного света, ни зари, ни ночной тьмы. Ни дуновение ветра, ни дождь, ни буря не нарушали бесконечного молчания. Только шептались о чем-то по пути в никуда ленивые течения. Плясали красные искры, и громадный зал ждал неизвестно чего, вспоминая прошлое.

Старк тоже ждал. Он не знал, как долго придется ждать, но он привык. Он выучился терпению у подножия громадных гор, вершины которых гордо вздымались в открытый космос и глядели на Солнце. И Старк впитал в себя их презрение ко времени.

Мало-помалу жизнь вернулась в его тело. Стражник-метис раз за разом приходил осмотреть его и покалывал ножом, проверяя реакцию, так что Старк не смог бы симулировать. И Старк не в силах был ничего с ним сделать. Землянин сносил это уколы без сколько-нибудь заметных содроганий, пока его руки и ноги не стали вновь полностью ему подчиняться. И тогда он вскочил и отшвырнул от себя стражника так, что тот пролетел ползала, кувыркаясь и крича от испуга и гнева.

В следующую же рабочую смену Старк был доставлен вместе с остальными в город Потерянных.

Глава 7

Старку и прежде случалось бывать в местах, где его подавляло ощущение непонятного или чего-то зловещего: Синхарат, очаровательные руины из кораллов и золота, затерянные в марсианских пустынях; Джеккара и Валкис, города Нижних Каналов, пропахшие кровью и вином; пещеры Арианрода в скалах Дарксайда; мертвые города на Каллисто. Но это… Это было подобно кошмарному сновидению.

Он оглядывался по сторонам, шагая в длинной колонне рабов, и чувствовал в желудке такие холодные резкие судороги, каких никогда ранее не испытывал.

Широкие аллеи, вымощенные полированными каменными блоками, гладкие, как черное зеркало. Здания, высокие и стройные, благородные в своей простоте, здания, холодное величие которых способно пережить века. И все черное-черное, и ни малейшего следа красок или резьбы, вносящих оживление, разве что там или тут блеснет сквозь красную мглу, как драгоценный камень, уцелевший витраж.

Мертвые виноградные лозы с белыми, как снег, гроздьями, вьющиеся по камню, сады с аккуратными прямоугольниками дерна и цветы, ярко полыхающие над их зеленой поверхностью, раскрывшие свои лепестки навстречу исчезнувшему свету дня или склонившие головки — будто от позабытого ветра. Все изящно, все ухожено, ветви подстрижены, свежая земля разрыхлена сегодня утром — чьей рукой?

Старк вспомнил громадный лес, дремлющий на дне залива, и задрожал. Ему было горько думать, как давно цветы эти видели свет в последний раз. Ибо они были мертвы. Мертвы, как тот лес, мертвы, как город. Навеки яркие — и неживые.

Старк подумал, что город этот, наверное, всегда был молчалив. Невозможно было вообразить оживленные кучки людей, спешивших на рыночную площадь по этим громадным улицам. Черные стены не для того были возведены, чтобы эхо их отражало песни и смех. Даже дети, должно быть, тихо кружили по садовым дорожкам — маленькие мудрые существа, с рождения приученные держаться с холодным достоинством.