В новом романе лауреата Букеровской премии Михаила Шишкина действие происходит в разные времена и в разных странах: это и Россия времен Гражданской войны, и сегодняшняя Европа, и даже древняя Персия. Судьбы героев повествования пересекаются, прорастают друг в друга, их ведет по жизни любовь — счастливая, драматичная, разная. «Если любовь была, ее ничто не может сделать небывшей» — таков главный лейтмотив романа, получившего премию «Национальный бестселлер».Об автореМихаил Павлович Шишкин родился в 1961 году в Москве. Окончил романо-германский факультет МГПИ, преподавал иностранный язык в школе. Дебютировал как прозаик в журнале «Знамя» рассказом «Урок каллиграфии» (1993, №1) и стал нашим постоянным автором. В «Знамени» были впервые опубликованы роман «Всех ожидает одна ночь», повесть «Слепой музыкант» и роман «Взятие Измаила», получивший Букеровскую премию 1999 года.Живет в Цюрихе, где выпустил литературно-исторический путеводитель «Русская Швейцария».
Современная русская и зарубежная проза18+М. П. Шишкин
ВЕНЕРИН ВОЛОС
И прах будет призван, и ему будет сказано: «Верни то, что тебе не принадлежит; яви то, что ты сохранял до времени». Ибо словом был создан мир, и словом воскреснем.
У Дария и Парисатиды было два сына, старший Артаксеркс и младший Кир.
Интервью начинаются в восемь утра. Все еще сонные, помятые, угрюмые — и служащие, и переводчики, и полицейские, и беженцы. Вернее, беженцем еще нужно стать. А пока они только GS. Здесь так называют этих людей. Gesuchsteller.[1]
Вводят. Имя. Фамилия. Дата рождения. Губастый. Весь в прыщах. Явно старше шестнадцати.
В перерыве можно выпить кофе в комнате для переводчиков. Эта сторона выходит окнами на стройку — возводят новое здание для центра приема беженцев.
Белый пластмассовый стаканчик то и дело вспыхивает прямо в руках, да и вся комната озаряется отблесками сварки — сварщик устроился прямо под окном.
Никого нет, можно десять минут спокойно почитать.
Итак, у Дария и Парисатиды было два сына, старший Артаксеркс и младший Кир. Когда Дарий захворал и почувствовал приближение смерти, он потребовал к себе обоих сыновей. Старший сын находился тогда при нем, а за Киром Дарий послал в ту область, над которой он поставил его сатрапом.
Страницы книги тоже вспыхивают в отблесках сварки. Больно читать — после каждой вспышки страница чернеет.
Закроешь глаза — и веки тоже прошибает насквозь.
В дверь заглядывает Петер. Herr Fischer.[2]
Вершитель судеб. Подмигивает, мол, пора. И его тоже озаряет вспышка — как от фотоаппарата. Так и останется запечатленным с одним прищуренным глазом.