Венец

— Туда. Куда Государь пошлёт. Как император Мануил поступает со своими провинциальными губернаторами?

— Но… но здесь же Русь! Не Византия!

— Типа: рылом не вышли? А не в этом ли и состоит дело правителя? Сделать свою страну лучшей. Или хоть — близко к наилучшей. Кто у нас ныне славнее Второго Рима? Кого за образец брать?

Факеншит! Как-то вы, молодые, всё это… просто-линейно представляете. Голову срубил, ворота открыл, царя поставил… Чему вас только в школе учат? Боятся, что мозги напряжёте?

Запомни, девочка: почти ничего, из того, что блазнилось мне во Всеволжске — не было сделано. Что-то я сам… отложил, понимая невозможность провести изменения «здесь и сейчас», кое-что притормозил Боголюбский.

Законы, слова… Должны быть люди. Живые люди, которые твой закон понимают, принимают и исполняют. Которые ежедневно надзирают за исполнением закона. В «Святой Руси» таких называют тиунами, ярыжками, бирючами, мечниками, мятельщиками… Позднее — чиновниками, бюрократами.

Закон должен быть обеспечен ресурсами. Людскими, силовыми, материальными… Иначе — чисто «кукареку», воздуха сотрясение. Ну, издали закон: «Всем по утрам и вечерам чистить зубы». В «Русскую Правду» записали. И что с того? Щёток-то зубных всё равно нет. Человек и рад бы закон исполнить, а не может. Невольный преступник. Дальше — вымогательство, коррупция. «Суд неправый».

Другое дело, что всякое в собрании сказанное слово, тут же передавалось. Повторялось на торгах, расходилось кругами по «Святой Руси». Перевиралось, переиначивалось так, как людям слышать хочется. И, воротясь ко мне, позволяло понять — а чего ж люди русские хотят?

Прямо скажу: я Руси не знал. Да и откуда? Много ли поймёшь, гуляючи по Киевскому боярскому подворью в мешке на голове, или бегая боярским ублюдком по ельникам на Угре?

И Русь меня не знала. А незнаемое — опасно, враждебно.

Когда же пошёл пересказ, слухи разные, что есть, де, мужик лысый, «Зверь Лютый». Который — «за». За добрых князей, за славных бояр, за простой народ, за веру православную… За «Святую Русь». Не все понимали, что если «за» кого-то, то кому-то «против».

Люди надеются на лучшее. То, что моё «лучшее» и их — две большие разницы, сразу не понять. А про то, что за всё в жизни приходится платить — забывают.

Так и с «земской присягой»:

— Ура! Воля! Как Новгород! Мы теперь только Государю челом бьём!

Но реально «взять под себя» все две сотни городов русских Государь не мог. Нечем.

«— Я имею право?

— Да, имеете.

— Значит, я могу?

— Нет, не можете».

«Право» — было объявлено. Оставалось «смочь». Создать «правоприменительную практику».