Венец айтаны

Дрогов не колебался бы так, если бы взгляд Лесси всегда оставался далеким и бездушным. Но иногда – очень редко – в ее отрешенных глазах мелькала живая боль, она смотрела на него, будто молила простить, будто мучилась нестерпимой мукой, будто что-то жгло ее изнутри. Тогда Кен сжимал жену в объятиях, целовал яростно и нежно, подолгу звал ее из невыразимой дали – но напрасно. Лишь один-единственный раз ему показалось, что Лесси откликнулась на его призыв – и замолчала надолго.

Он хотел бы взять ее с собой, но одно только слово «море» вызывало у девушки однозначное «нет», жесткое и категоричное. Дрогов рассказал Лесси о предложении герцога. «Что ж, съезди посмотри, дело хорошее», – безжизненно ответила она ему, а ему снова почудилась в ее взгляде живая боль – такая быстрая, что он не мог бы ручаться, что она вообще была.

И только Грай был против. Грай, вечно все про него знающий и вечно лезущий не в свое дело. Дрогов никогда бы не подумал, что боцман будет уговаривать его не расставаться с женой. С ведьмой, потерявшей не только силу, но и саму себя.

– Ты все равно любишь ее, Кен, – хмуро сказал боцман. – Без нее тебе будет хуже, чем с ней.

– Мы уезжаем только до зимы, – уронил капитан и встал.

– Ты решил, – констатировал Грай.

– Я решил, – подтвердил Дрогов.

Дрогов и Лесси молча смотрели друг на друга.

– Ну что ж, – наконец промолвил капитан. – Нам пора ехать, Лес. Не скучай сильно. Мы только выберем место и сразу назад. Жаль, что ты не захотела поехать с нами.

– Да, – тихо согласилась она. – Береги себя.

Дрогов поцеловал жену, заставил себя разжать объятия.

– До зимы, Лес, – попрощался он.

– До зимы, Кен, – отозвалась она.

Дрогов развернулся и, не оборачиваясь, пошел к ждущим его пиратам. Лесси молча смотрела ему вслед. Никто никого не обманул. Оба прекрасно понимали, что он не вернется.

Глава XIV Возрождение

Когда Эбол Гранн привез назад в лагерь мятежников принца, а с ним и семейство ди Гордони, Ронтон, едва сдерживая волнение, выглядывал среди прибывших Элину, и только ее одну. Вот графиня вышла из кареты, тревожно озираясь по сторонам. Вот ее кошачьи зеленые глаза остановились на командоре, и девушка, не обращая ни малейшего внимания на стоящих рядом людей, подбежала к Марису и бросилась ему на шею.

– Миледи… – Ронтон крепко прижал ее к себе, зарывшись лицом в золотистые волосы.

– Я так боялась за вас, Марис, – прошептала она.

– Со мной все в порядке, миледи. – Он знал, что никогда не скажет ей про то, что случилось на поле боя и какую цену пришлось заплатить его сестре. Он будет нести этот долг один – до конца жизни.

– Может быть, вы все-таки отпустите мою дочь? – раздался рядом сухой голос графа ди Гордони.

Ронтон не сразу нашелся что ответить. Отец взял Элину за руку и со словами «иди-ка сюда» властно повел прочь от командора. Ронтон видел, что девушка начала что-то говорить, но граф прервал ее, и дальше они шли молча. Марис невесело усмехнулся. Она же графиня, черт побери! А он? Кузнец и сын кузнеца? Армейский лейтенант? Командор мятежников? Каких же размеров та пропасть, что лежит между ними? И почему ему на нее плевать?

В то же день они заняли Картеви и двинулись на Вазар. Старый граф и Джастин продолжили путь при принце, а вот Элину они явно хотели оставить в Картеви, однако девушка воспротивилась. Всю дорогу до столицы она ехала в карете под бдительным присмотром графа – но каждый вечер проводила в обществе командора.

– Мне совершенно все равно, что по этому поводу думает отец, – упрямо задрав очаровательную головку, заявила графиня Марису, и тот открыто залюбовался девушкой.

– А что дальше, Элина? – прямо спросил Ронтон. – Пойдете за кузнеца замуж?

Она вскинула на него испуганные глаза. Марис криво усмехнулся.

– А вот и пойду! – вспыхнула графиня. – Если позовете, – лукаво улыбнулась она.

– Позову. – Командор заглянул ей в глаза.

– Поцелуйте меня, Марис, – жалобно попросила Элина, и он притянул девушку к себе.

Воевать им больше не пришлось, поход мятежников превратился в настоящее триумфальное шествие по стране. Жители столицы сами открыли принцу ворота города. Герцог Контерд с помощью Лесси принялся за улаживание внешних и внутренних конфликтов, а Марис распустил народное ополчение по домам – необходимость в нем отпала, и мятежные крестьяне сами потянулись к земле, тем более что наступала пора убирать урожай. Уехал на север, коротко попрощавшись, Итон – Нолни вообще в последнее время стал скуп на слова, – и Марис не нашелся, что ему сказать. Уехал на восток с внушительным отрядом Парли Фетс – передать распоряжения герцога Контерда Лену Нолни, Тони Берроду и остальным мятежникам. Фетс звал с собой Ронтона и Гранна, но герцог попросил тех остаться в Вазаре. «Верные офицеры нужны нам и здесь», – сказал он. А через несколько дней регент предложил Марису возглавить столичный гарнизон.