Венец айтаны

– Ну как там моя девочка? Ей же стало лучше, правда? – каждый раз спрашивал Дрогова старый Межик Ронтон. Как хотел капитан ответить утвердительно! Но Лесси почти не приходила в себя, лишь изредка открывая удивительно ясные глаза и прося только одного: «Пить!» Рана на плече заживала еще хуже, чем у Итона, и Дрогов напрасно раз за разом заваривал крепкие травяные настои для перевязок.

В тот день Тамила очень спешила к Ванде – маленький Дональд плакал всю ночь, и молодая мать просто падала с ног от усталости. Поэтому быстро спросив: «Я не нужна вам, доктор?» (она упорно именовала Дрогова именно так) и получив в ответ утвердительный кивок, она выскользнула за дверь. Капитан привычно поменял повязку на плече Лесси и отметил, что рана начала-таки подживать. Смочив платок в холодной воде, он вытер покрытый испариной лоб девушки – великие небеса, каким красивым было сейчас ее бледное точеное лицо! – и вдруг заметил, что прямо на него смотрят ее широко открытые глаза.

– Не уходи, Кен, – еле слышно попросила Лесси.

– Я налью тебе воды. – Капитан был не в силах отвести от нее взгляда и боялся, что глаза уже выдали его с головой.

– Не уходи, – тихо повторила Лесси. Она взяла его руку, все еще лежащую у нее на лбу, тихонько провела по своему лицу, коснулась губами, прижалась щекой. Затем подняла руку и дотронулась до его лица. Пристально вглядываясь, будто видела капитана впервые, она легонько гладила слабыми пальцами по его щекам, глазам, волосам. Дрогов остановил ее ладонь, прижал к губам. Лесси попыталась было поднять вторую руку, но ее лицо исказила боль.

– Лежи, малыш, – прошептал капитан, с открытой нежностью глядя на нее. Лесси судорожно вздохнула.

– Кен, – снова позвала она, хотя он был рядом. – Кен, где ты? Не уходи, пожалуйста, не уходи! Кен… – Глаза девушки были закрыты, лоб опять покрыла испарина. У нее снова начинался бред.

Через минуту Дрогов уже не был уверен, что все это не пригрезилось ему во сне.

Снег лег сразу, в последний день осени. Пушистые белые хлопья валили всю ночь, и наутро обе деревни стояли притихшие и красивые, будто в сказке. Неделю назад повстанцев нашел еще один большой спасшийся отряд под командованием Эбола Гранна и Тони Беррода. Дома, которые начали строить вновь прибывшие, завалило снегом, и поскольку продолжать строительство до весны было невозможно, повстанцы привычно потеснились. Почти тысяча вооруженных мужчин спешно переквалифицировалась из солдат в охотники – в зимнем лесу нужно было как-то выживать. Добытые шкуры выменивали у сосновских охотников на картошку, хлеб и боеприпасы. Жили одной большой общиной – так было проще. Из командиров у повстанцев остались Ронтон, Лен Нолни, Эбол Гранн и Тони Беррод, да еще раненый Итон. Уцелел ли кто-нибудь еще, беглецам было неизвестно. Само собой вышло так, что главным был негласно признан Марис, и хотя Ронтон жил у отца в Сосновке, в Укромной (такое название прижилось за деревней повстанцев) ему приходилось бывать дни напролет.

Как-то незаметно для самого себя Ронтон подружился с пиратским капитаном. Более разных людей было трудно найти, но совместные испытания сблизили Дрогова и Ронтона, и они много времени проводили вместе. Нередко компанию им составляли Гранн и Беррод. А вот Лен Нолни явно за что-то невзлюбил корсара, но причина этой неприязни была для Мариса загадкой. Островитяне держались особняком и, насколько понимал Марис, собирались в Укромной лишь перезимовать. Впрочем, о дальнейших планах пока никто не заговаривал. Главной целью было пережить зиму.

Ронтон обратил внимание на то, что, несмотря на едва зажившие раны, пираты каждое утро (в те дни, когда была не их очередь идти на охоту) тренируются в воинском мастерстве. Он с любопытством наблюдал за незнакомой системой, а потом даже попросил у Дрогова разрешения поупражняться вместе с ними.

– Неужели все островные корсары каждое утро проводят в тренировках? – недоверчиво поинтересовался Ронтон.

– Раньше так и было заведено, – ответил Дрогов. – Ведь во время боя все зависит от каждого. Экипаж корабля должен быть единым боевым механизмом, и в этом механизме важны и подготовка, и боевой дух. Если давать ребятам расслабиться во время плавания, кто сможет гарантировать, что в нужный момент они не подведут? Увы, сейчас эти правила подзабыли. Из воинов многие превращаются в обычных разбойников.

– Боретесь за сохранение традиций?

– Именно, – усмехнулся капитан. – Спросите у моих ребят с «Крестоносца», тьфу, с «Дельфина» я хотел сказать, давал ли я им когда-нибудь поблажку.

– От него не дождешься, – подтвердил Грай. – Да, впрочем, мы и не спорим. Если б мы по-другому считали, то уж явно вместе бы не плавали.