Венец Ариадны (СИ)

Но она уже не слышала. В импровизированной беседке под лесами клубился дым. Из угла послышался скулеж. Собака спала на своём кресле. Ада прислушалась. Крики с улицы очень отвлекали. Пытаясь не дышать, она двинулась к выходу из лесов. Судя по всему, маленькие разбойники ещё не посещали это место сегодня. Слава богу. Теперь дойти до другой стороны и вылезти за углом через забор, в котором отогнут прут. Собака жалась у ног, припадая на лапы, держа морду ближе к земле. Ада потрепала её по голове, хватая за загривок и направляя к спасительному выходу. Она замешкалась и сделала вдох. Удушающий кашель сложил её пополам, она еле удержала прут, выталкивая собаку.Отчётливо слышался нарастающий гул огня. Скорее всего, уже все леса горят. Надо выбираться. Ада закашлялась, выпуская прут, где-то рухнула доска, поднимая в воздух клубы дыма и гари. Ада замахала руками, пытаясь разогнать дым, повернувшись вокруг себя, задержав дыхание, она протянула руку, пытаясь нащупать спасительный прут, но рука наткнулась на кирпичную кладку.

Глаза слезились, дышать стало уже совсем невозможно, откуда-то слышались голоса. Ничего страшного, участок не такой уж и большой, главное выбраться на воздух. Ада сделала несколько шагов, держа перед собой руки. Рука наткнулась на деревянный брус, и решив сменить направление, которое уже невозможно было отследить в дыму, она резко повернула голову, и ударилась виском…

*****

Голова нещадно гудела. Пытаясь разлепить глаза, она почувствовала резкую боль. Кто-то волоком тащил её по земле, намотав на руку её волосы. Она попыталась поднять руку, чтобы притянуть волосы к голове, желая ослабить хватку, но не смогла. Руки были связаны. Она чувствовала, как спину раздирают мелкие камни и острые высохшие пучки травы…

Где она?

Что происходит?

Скосив глаза, всё, что она смогла рассмотреть – поляну и высоко стоявшее солнце. Как она здесь оказалась? Она всё-таки выбралась из горящих лесов? Это парк? Не похоже. В парке, сразу за забором не было таких пустых полянок. Там были деревья и дорожки.

И люди.

Здесь же она никого не наблюдала.

Во всяком случае, не могла увидеть.

Её опять больно дернули, и ей показалось, что на секунду она отключилась.

Показалось.

Что на секунду.

Когда она пришла в себя, её запихивали с плеча в какой-то ящик. Прислонив её израненную спину к стенке, её – мучитель? – отстранился, и взглянул ей в глаза.

– Очнулась? Прекрасно.

На неё смотрел Вин. Опять тот самый Вин из её снов. Потому что в его серых глазах всё клубилось и перетекало. Он – был зол. И судя по всему – очень. Ада заметила исцарапанную щеку и следы зубов от укуса.

– Вин… – выдохнула она. Не понимая, что она сейчас испытывает. Радость? Боль? Что?

– Я рад, что перед смертью ты точно увидишь, кто сжег тебя на костре…

– Сжег? Я не…

– Ой, брось! Не делай вид, что не понимаешь. Не так сильно я тебя и ударил.

Ударил? Он её – ударил? Видимо не только. Ещё и связал. Она опустила глаза, замечая опять странную шнуровку на платье. Сомнения развеялись, она опять в своём сне. Она – точно в своём сне. Что же произошло? За что он так с ней?

– За что, Вин?

– За что? Ты смеёшься? За что…

Он окинул её взглядом. И едва он собрался захлопнуть ящик, как в него ударила волна её эмоций. Потрясающая смесь. Из невероятной радости и облегчения, замешанная на страхе и непонимании. Он замер. Прислушался. Паника. Едва уловимая, только начинающая зарождаться. И снова необоснованная радость, немного нежности… Эмоции сбивались, перебивали друг друга, сливаясь в поток. Как тогда, месяц назад, когда он по глупости поддался на её безмолвные уговоры.

Он не забыл. И навряд ли он когда-то забудет эту ночь. Вихрящаяся страсть, тягучее желание, которого можно было коснуться. Светящиеся от счастья глаза. Неприкрытое наслаждение. Он испытал подобное впервые. И уж точно не ожидал того, от чего он проснулся утром.

Эта бестия проснулась чуть раньше, собираясь прирезать его перед уходом.

Его же ножом.

И уже даже оцарапала его кожу…

В то утро он отчётливо уловил, что её сила вернулась. Вернулась ненависть и жгучее желание убить. Всё остальные эмоции, которые окутывали его в ночи – со светом дня превратились в дым. Словно их и не было. Он не знал, что разозлило его больше всего. То, что эти эмоции были обманом или то, что она настолько усыпила его бдительность, что едва не прирезала его же ножом.

В то утро он выжил, а она сбежала. Опять. Но он поклялся себе, что это был последний раз, когда это произошло. Она обвела его вокруг пальца дважды. Его репутация повисла на волоске. А потерять репутацию в его деле – это лишиться всего. И её поимка стала делом всей его жизни. Он методично месяц выслеживал её. Как бы она не заметала следы – находил. Но каждый раз ей удавалось почувствовать его раньше, чем он смог приблизиться. Пока, наконец, её не сдали свои же. Уставшие от травли. От преследований. Выменяли свои жизни на её. Но он вернется – и спалит и их тоже. Чтобы наверняка.