Венец безбрачия

— Мой мускул воспаленный! Трепещущий при виде красоты! — закончил кавалерист, пока пехота выжимала тряпку. Не хочу знать, что там с мускулом и почему он воспален! Вот не хочу, и все! Но эту песню мы прибережем для корпоратива проктологов.

Итак, что мы имеем? Есть песни для корпоратива маммологов, проктологов, кардиологов и венерологов.

— Мое сердце, которому нужна только ты-ы-ы! — закончил сольник кавалерист, аккомпанируя себе копытами. Отлично, еще один кардиологический шлягер. Я считаю, что плитка на кухне тоже должна иметь свою долю от гонораров!

В дверь позвонили, причем так, словно вместо звонка выдавливали мой дергающийся глаз. Непрерывная тревожная трель звонка и гул на лестничной клетке свидетельствовали, что пришли радостные фанаты, дабы в полной мере обласкать своего кумира, вручить ему букет звездюлей и порвать на сувениры. Я бы и сама наладила выпуск сувениров, глядя на санузел, застывший в тревожном ожидании «следующего культурного похода».

Открывать дверь и приоткрывать занавес своей личной жизни я не решилась, тихо отморозившись от настойчивых пинаний моей двери. Если что — все ушли на фронт! Добивать раненых бодрыми песенками!

Я сидела на последнем стуле, пила чай, пока Бейлис прогонял свой репертуар по пятому кругу, застыв конной статуей в центре кухни. Где-то неподалеку была круглосуточная аптека, в которой продавались затычки для ушей. Если природа обделила меня серными пробками, то придется выкручиваться.

— Знаешь, — я поставила кружку на стол, тихо зверея. — Кроме пения ты что-нибудь умеешь? Мне просто интересно.

Если он помимо пения увлекается танцами, то я сразу пишу себе эпитафию, скручиваю ее на манер свечки и жду, когда мне выломают дверь.

— А зачем мне что-то уметь? Знаешь, талант — это дар, который боги посылают избранным, — горделиво заметил жених, глядя на меня с высокомерием человека, который имеет дело с неучем, путающим Пушкина и Гоголя. — Видишь, ты талантами обделена, поэтому ты должна восхищаться теми, кто ими наделен!

Я всю жизнь была уверена, что у меня нет никаких талантов, но последний месяц показывает, что талант все-таки есть. И не один! Талант влипать в неприятности и железные нервы, чтобы отдирать эти неприятности от того места, которое на них регулярно напрашивается.

— Ничего, если я буду петь тебе целыми днями, — постановил гений от музыки, глядя на меня, как Моцарт на «Собачий вальс», — ты поймешь великую силу искусства! Голос — это самое ценное, что у меня есть!

Отлично. Жених с голосом! Может голосить и голосовать!

— Послушай, — умоляюще взглянула я на певца после получасового концерта в мою честь, который я, к чести своей, выдержала на ура. — Ну нельзя же петь целый день. Передохни… Не надо напрягать голосовые связки. Ты можешь охрипнуть!

— Знаешь, ты не разбираешься в искусстве, поэтому помалкивай, бездарность, — горделиво ответил конепринц, вскидывая голову. — Я понимаю, что не всем дано. А раз тебе не дано, то сиди и молчи! Внимай! Кто же тебя еще познакомит с волшебным миром музыки!

Внутренний инженер сидел и прикидывал, что еще немного, и наш герой будет царапать короной потолок. Через час я, не выдержав пытки музыкой, вернулась из аптеки, неся в сумке блистер от головной боли и резиновые затычки, которые я экстренно засовывала себе в уши в подъезде. Все! Теперь изображение есть, а звука нет! Я видела, как открывается рот, как меняется выражение лица певца, когда он самозабвенно выводил партию, протянув руку вперед, словно взывая к моим чувствам. Я подарила ему искреннюю улыбку, спокойно созерцая эту пантомиму.

Вот! Вот! Отлично! С лицом, словно его кукожит не по-детски, кентавр что-то пел, пытаясь вырвать сердце из груди, а у меня в голове почему-то промелькнула песенка: «Маленькой елочке холодно зимой!» Вон как сердце из груди вынимает! Совсем замерзла несчастная, околела в своем лесу, а мы, бессердечные, все ждем Нового года, чтобы сначала спилить ее, а потом спилить на ней деньги…

Кентавр взмахнул волосами, сделал самое соблазнительное выражение лица, словно вытесанного искусным мастером из мрамора, провел рукой по рельефной груди и подарил мне томный взгляд из-под полуопущенных ресниц, шлепая губами, как в немом кино. «На медведя я, друзья! На медведя я, друзья! Выйду без испуга! — мысленно пропела я, глядя на то, как певец обнимает себя и расчесывает руками. „Если с другом буду я, если с другом буду я, а медведь с подругой!“».

Никогда не думала, что можно просто наслаждаться тишиной. Кентавр повеселел, что-то пел и нес мне что-то невидимое и пульсирующее! Какая прелесть! Заверните мне пять штучек!

— Почему ты меня не встречаешь… — донеслось до меня сдавленное, пока четвероногий певец заглядывал мне в глаза. Нет, пробки, конечно, спасают, но смотрю, что герой распелся не на шутку.