Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть?

Я задумчиво вчитывалась в состав и эффект, доставая из мойки тарелку. «Мягкая шерсть, никакой линьки, крепкие зубы, здоровые десна. Ваш энергичный и веселый песик будет очень рад новому вкусу!». Гранулы застучали по миске, а я протянула ее моему «энергичному и веселому песику». Нечего его баловать! Того и глядишь – спасибо скажет.

– Кушай, милый… – вздохнула я, чувствуя себя хозяюшкой и хозяйкой. – Можешь вилочкой, можешь – руками. Как тебе удобно.

Запах оборотню понравился. Он еще долго принюхивался, а потом с удовольствием захрустел маленькими косточками и сердечками, вызывая у ленивой домохозяйки приступ умиления.

– Я решил, что назад возвращаться не буду. Там все напоминает о ней! Я начну новую жизнь здесь! Соберу свою стаю! И ты от меня никуда уже не денешься! Я буду контролировать каждый твой шаг! – хрустел оборотень кормом.

Я взяла ключи и собиралась утешить свою совесть хотя бы супчиком, но …

– Ты куда собралась? – послышался грозный окрик. – Я не разрешал тебе уходить без меня! Волк хочет пойти с тобой. Волку нужна свобода…

Я уже поняла, что сколько волка не корми, все равно на улицу просится. Тем временем мужик прорычал и передо мной стоял огромный волк, глядя на меня, как на Красную Шапочку.

Волк обнюхал мою руку с кольцом, недоверчиво глядя на ошейник с шипами и поводок, которые я сжимала в другой руке. Через двадцать минут ошейник был водружен на животное. Я тащила упирающегося волка навстречу к свободе, но он что-то передумал «смотреть в лес» и решил остаться дома.

– У нас все волки ходят именно так. Пошли знакомиться с твоей новой стаей! – миролюбиво заметила я, открывая дверь и выпуская волка в подъезд. Я не знаю, кто придумал поговорку про братьев наших меньших. Может, у кого –то действительно – братья меньшие, но мне слегка не повезло. Пытаясь удержать волка и одновременно закрыть дверь, я выделывала такие цирковые номера, что в следующий раз в моем резюме будет весь цирковой набор: клоун – роняльщик, дрессировщик и эквилибрист. Ключи постоянно падали на пол, поводок путался, а волк рвался на волю! Волочась консервной банкой по ступенькам, я триумфально вылетела из подъезда, едва ли не потеряв кроссовок. И вот мне уже аплодировали стоя на упряжке чукчи – погонщики собак, видя, как я перепрыгиваю через четыре ступеньки.

– Ой! Собака! А можно погладить? – раздались наивные, писклявые, детские голоса, а в сторону отливающего под кустом волка потянулись вкусные детские ручонки.

– Ну, погладьте. Иди, гладь, не бойся. Собачка не кусается! Ав-ав!, – разрешила чья-то мамочка, а к нам тут же устремилась вся детвора. А что? Разве не у меня спрашивали?

– А вам что? Жалко что ли? Ну хочет ребенок погладить! – изумилась крайняя мамаша в клетчатом сарафане, глядя на мои молчаливые протесты.

– Вы что? С ума сошли? – возмутилась я, глядя на своего огромного и дикого теленка на поводке. – Собачка очень кусается! Я вам даже больше скажу…

– Раз кусается, то как вы можете с ней гулять! – заверещала женщина в комбинезоне. – Миша, не трогай! Она блохастая! Миша! Я кому сказала! Сейчас укусит!

– Нет, ну вы только гляньте! – разразилась скандалом блондинка с коляской. – Выгуливают кусачую собаку прямо на детской площадке! Вам мало случаев, когда собака бросилась на ребенка?

– Уберите собаку!!! – истерила ее соседка, размахивая руками и пытаясь нас отогнать. – Обгадили всю песочницу! Я лично видела, как вы здесь гадили вместе! Все окрестности обоссали!

– Ма, я пи-пи хосю… – проскулил малец в синих шортиках, теребя мужской инструментарий и дергая орущую на меня мамочку.

– Снимая трусишки, – мать прекратила орать и потащила мальца за скамейку, пока остальные возмущались моей наглостью. Под кустами валялись памперсы и влажные салфетки.

Откуда-то из окон донеслось: «Все цветы мне потоптали! Бессовестные!» Волк дернулся и ломанулся сквозь кусты, волоча меня за собой в сторону спортивной площадки.

Я пыталась его одернуть, но бесполезно. Мы уже очутились на пустыре, миновав гаражи. Волк застыл в изумлении.

– Знакомься со своей новой стаей! – радостно заметила я, глядя на французского бульдожку в двух расцветах и экземплярах, одного чихухуа, двух той-терьеров, одну лохматую, как швабра болонку, спаниеля и знакомого пекинеса. Новая стая готова была принять не только удар судьбы в виде огромного, слегка офигевшего вожака, но и успокоительное, разражаясь пронзительным писклявым лаем.

– А Маринка чего? Все еще с Игорем? Он до сих пор там же работает? –интересовалась толстая тетка с химией на голове, поигрывая поводком-рулеткой, не замечая нас.

– Да все там же! Правда, она от него на стороне погуливает! – усмехнулась молодая блондинка, подзывая свою болонку и давая собачке лакомство. Я вежливо поздоровалась, чувствуя себя владельцем камаза на парковке с малолитражками.

– Так вот мы какой большой! – умилились собачницы, едва завидев нас. – Иди сюда, мы тебя не обидим… Ух ты вымахал! Прямо волк! А глистов давно выводили? Мы недавно тут дружно вывели! А где ошейничек от блох?