Венец безбрачия, или Я не могу понять свою судьбу

А в Кенсигтонском саду мы с Джоном лежали на травке, смотрели на небо и размышляли о будущем. Джон говорил, что очень хочет увидеть Россию и познакомиться с моим отцом. Я молчала, зная, что это невозможно. Отец никогда не одобрит мой выбор. Личность Джона не совпадает с представлениями отца о моём избраннике.

А рядом бегали почти ручные белки. Они бесстрашно шарили по карманам — искали орешки. В саду стоит статуя Питера Пэна — сказочного мальчика, не умеющего взрослеть. Этот день был прекрасен.

А романтические ужины в ресторанах и пабах Лондона! Ночью мы гуляли по площади Пикадилли, залитой яркими огнями рекламы. Мы стояли у фонтана в самом её центре и любовались популярным символом Лондона — изящной фигуркой ангела с луком и стрелой. Фонтан на Пикадилли мне почему-то напомнил фонтан в московском ГУМе. Около него тоже назначают свидания и по вечерам тут встречаются влюблённые.

А потом случилось ужасное… Гувернантка донесла отцу о моём серьёзном увлечении. Он явился незамедлительно и в спешном порядке увёз меня в Россию — в «золотую клетку». Для меня начались тяжёлые времена.

Мы с Джоном перестали общаться даже по Интернету. Расстояние погасило наши чувства. После школы я поступила в МГИМО. На лекции я приезжала в машине с водителем и двумя здоровенными охранниками. Мне было сложно жить под постоянным и неусыпным контролем отца, я мечтала вырваться на волю. Но охранники, словно тени, всегда следовали за мной. На восемнадцатилетие отец подарил мне квартиру.

Я не любила свой институт, не дружила с однокурсниками. Большинство из них — дети состоятельных родителей. Мы пользуемся привилегиями отцов, их деньгами и положением. В нашем окружении мало честных, искренних людей. При всех плюсах сытой жизни мы — заложники ситуации и должны жить так, как от нас требуют, а не так, как хотим.

Отец любил повторять: «Деньги — это сила. Без них ты слаб и беззащитен». В нашем институте сплошные понты, и это слишком бросается в глаза. Большинство студентов, как и я, приезжают на тачках с персональными водителями, некоторые тоже с охранниками. Это порой смешит, а иногда бесит. Окружение чванливое и пустоголовое, например крутые телефоны не носят в карманах, а чтобы все видели — кладут на стол.

У многих преподавателей, особенно тех, кто попал по блату, понтов больше, чем у студентов, у всех дикая потребность ощущать своё превосходство над другими. Главное, шмотки от знаменитых кутюрье, дорогие тачки, дизайнерские драгоценности, нескончаемые суммы на кредитке, шикарная недвижимость как в Москве, так и за границей, открытые шенгенские визы. Учиться, как правило, никто не хочет. Зачем? У всех и так всё есть, стремиться некуда.

Студенты учатся только потому, что так хотят их влиятельные родители. Кто-то вообще не посещает занятия, а появляется только к сессии и, как ни странно, без напряга её сдаёт, почти все опаздывают на лекции не от того, что не успели приехать вовремя, а потому, что так надо для солидности.

Глава 16

Хотя отец богат, влиятелен и любит меня, мне не хватало его заботы, внимания и участия. Он компенсировал это деньгами или подарками. Потому-то, в отличие от сверстников, у меня иное восприятие окружающего мира. Стереотипы вместо истинных жизненных ценностей.

Отец воспитывал меня в духе: «Деньги решают всё». И мне всегда казалось, что деньги — это свобода. По крайней мере многие утверждали, что именно деньги дают возможность человеку ощутить себя свободным. А вот лично я с деньгами не чувствую себя комфортно. Для меня деньги — «золотая клетка» и условности, навязанные отцом. Бесполезно плакаться в жилетку отцу, он всё равно не поймёт, почему мне не нравится такая жизнь. Я одинока в своём бессилии.

У нас так повелось: если на жизнь сетуют дети богатых родителей, общество убеждено, что мы зажрались, у нас по определению не может быть никаких проблем. Все считают, спокойную и гармоничную жизнь можно купить за деньги, а проблемы возникают только у бедных. Но мне почему-то всегда было неуютно в тесном круге, который очертил для меня отец. Вероятно, потому, что эта жизнь искусственная, фальшивая и холодная.

Я ни разу не была в метро, видела его только по телевизору. Мне хотелось спуститься по эскалатору и прокатиться на мягком сиденье вагона. Я как-то сказала об этом отцу, тот пришёл в бешенство, стал дико кричать, упрекал, что я не оправдываю его надежд. Поскольку за мной всегда следовали два мощных охранника, желанию покататься в метро не суждено было исполниться.