Венец Гекаты

— Что эта женщина делает в моих покоях? — прошептала Нарышкина, схватив мадемуазель д’Аттиньи за сухое костлявое плечо. — Кто она такая? И что это за безумная музыка?

— Тише, сударыня! — Старая гувернантка прижала искривленный артритом палец к губам, потянулась к уху Нарышкиной, зашептала сухим горячим голосом: — Это покойная королева Франции, Мария-Антуанетта!

— Господи!.. — выдохнула Мария Антоновна. — Но этого не может быть…

— Очень даже может! — перебила ее гувернантка. — Я видела несчастную королеву так же близко, как вас. Я разговаривала с нею, и уверяю вас — это она!

Нарышкина хотела было недоверчиво возразить старухе, но вдруг поняла, где она видела это удлиненное породистое лицо, этот высокий чистый лоб, эти большие ярко-синие глаза… эту немного отвисшую губу, родовую губу Габсбургов… она видела все это на многочисленных портретах казненной королевы! И еще одно… она пригляделась к белоснежной шее незнакомки — и увидела на ней тонкую, удивительно ровную красную полоску, как будто отмечающую то место, где на шею несчастной королевы упал нож гильотины.

Но даже в большей степени, чем сходство с портретами королевы, чем ужасная линия на ее шее, Марию Антоновну убедила в истинности видения та странная музыка, которую извлекала таинственная женщина из старинного клавесина. Это не была музыка живых…

И, словно отвечая ее невысказанной мысли, мадемуазель д’Аттиньи прошептала:

— Эта музыка не нашего мира… эта музыка проникла сюда из-за того непроницаемого покрова, который отделяет нас от иного мира… от небытия!..

— Что же все это значит? — воскликнула Мария Антоновна.

— Тсс! Обождите! — Гувернантка снова поднесла палец к губам. — Нельзя беспокоить души мертвых суетными вопросами! Тем более что она еще не закончила…

И правда, казненная королева снова опустила легкие руки на клавиатуру, и из-под ее пальцев донесся какой-то безумный, мучительный аккорд — да и не аккорд вовсе, а немыслимое, болезненное сочетание звуков.

В следующее мгновение мучительная музыка смолкла, и таинственная женщина растаяла, растворилась, словно ее и не было… да, впрочем, вправду ли она была? Не пригрезилось ли им все это?

Мария Антоновна огляделась по сторонам, как будто пробуждаясь от тяжкого, мучительного сна.

— Что это было? — спросила она мадемуазель д’Аттиньи, стоявшую рядом с ней с выражением покорности и ожидания на лице. — Мне показалось…

— Вам ничего не показалось, сударыня! — ответила старая гувернантка, опустив веки. — Для вас… для нас с вами на короткое время раздвинулся непроницаемый занавес, отделяющий наш мир от иного, тайного, недоступного нам мира. Покойная королева пришла, чтобы предупредить вас!

— Предупредить? О чем? — перебила ее Нарышкина. — Вы говорили, что это как-то связано с государем?

— Боюсь, что так, сударыня! — Гувернантка кивнула. — К счастью, у меня есть некоторый опыт. Я умею читать недоступное человеческому взору, умею читать то, что написано ветром и водой. Сударыня, приходите сегодня в полночь ко мне в комнату, и я попробую растолковать для вас послание казненной королевы.

— В полночь? — переспросила Мария Антоновна. — Ну что ж, хорошо, я приду!

Она резко развернулась и удалилась в колонный зал, где ее давно уже ожидали гости.

Лиза вышла из такси перед самым подъездом.

Душа у нее пела. В ней все еще звучали финальные аккорды сонаты си минор Листа, которой она закончила свое выступление. Ее слушали просто замечательно, ей долго аплодировали, но не это главное. Главное — она сама чувствовала, что играла хорошо, как никогда.

Поднявшись на лифте на свой этаж, она подошла к двери и нажала на кнопку звонка.

Разумеется, ключи у нее были, но ей в таком приподнятом настроении не хотелось рыться в сумочке, а самое главное — Лиза хотела, чтобы Ленка открыла ей дверь, хотелось сразу же, прямо на пороге рассказать о своем сегодняшнем триумфе.

Трель звонка раскатилась за металлической дверью, но Лена не спешила открывать.

Лиза позвонила еще раз — с прежним результатом.

Вряд ли подруга куда-то ушла в такой поздний час, скорее всего, она просто заснула, не дождавшись Лизиного возвращения.

Лиза почувствовала легкое разочарование и даже, пожалуй, обиду на подругу, которая не смогла ее дождаться в такой важный вечер.

Она открыла сумочку и принялась искать ключи.

Как всегда, эти чертовы ключи затерялись где-то среди всевозможных мелочей, наполнявших сумку.

Вдобавок к этой неприятности одна из двух лампочек на лестничной площадке перегорела, и света оставшейся едва хватало, чтобы попасть ключом в замочную скважину, но было явно недостаточно, чтобы эти самые ключи найти.

Праздничное настроение на глазах улетучивалось.

Чертыхаясь, Лиза перебирала содержимое своей сумки.