Венец карьеры пахана

— Узнал. У него были какие-то небольшие дисциплинарные замечания, — быстро заговорил Шато. — Кажется, не поделил с кем-то бортпроводницу. Но на полетах это не сказалось, Сергеев по-прежнему летает.

— Хорошо, — с облегчением сказал Арсен и отключил телефон.

Ситуация как будто бы прояснилась, но вот душевного покоя почему-то не прибавила.

* * *

Поднявшись со скамейки, Сергеев направился по тесной дорожке сквера. Навстречу ему шла молодая мамаша. Задержав на ней взгляд, Максим подумал, что она очень миловидна и напоминает бортпроводницу Тоню. Тот же кроткий и одновременно призывный взгляд. Не далее как неделю назад он разложил эту Тоню на командирском кресле и сумел убедиться в том, что кожа у нее приятна на ощупь, а ножки очень даже крепкие.

Неприятность ситуации заключалась в том, что за их кувырканием подсмотрел радист, который одно время очень добивался расположения Тони. И судя по тому, что он немедленно капнул о замеченном прелюбодеянии командованию, можно было сделать вывод о том, что успех своего начальника он воспринял весьма болезненно.

Служебные романы в летном отряде далеко не новость. Зачастую пилотам приходится ночевать по несколько суток в гостиницах, дожидаясь летной погоды, и глупо не воспользоваться служебным положением, если за соседней стеной тоскуют без мужской ласки красивые бортпроводницы. На подобные шашни смотрели сквозь пальцы, воспринимая их едва ли не как издержки профессии. Другое дело, что их «любовь» случилась прямо в святая святых, в кабине пилотов. В лучшем случае, если повезет, могут сделать неприятную запись в личном деле, в худшем — попрут из авиации.

Отправляясь на разбор к Леониду Савельеву, командиру отряда, Максим подозревал, что разбирательство будет серьезным, но даже предположить не мог, в какую неприятную историю оно может вылиться. А ведь он имел основания рассчитывать на поддержку начальника отряда: как-никак вместе учились, зубрили формулы, осваивали сложную летную технику. А в свободное от учебы время бегали по самым злачным точкам города. При желании Максим мог ткнуть начальника отряда мордой в такие факты, после обнародования которых того запросто турнули бы из авиации.

Дело повернулось самым неожиданным образом. Позабыв про летное братство, Леонид вдруг встал в позицию и, нацепив на себя нимб святого, принялся отчитывать бывшего однокашника за неподобающее поведение. Сергеев слегка покусывал губы, опасаясь, что сорвется. Вот тогда конец всему! Выслушивая едкую речь приятеля о том, что лучше бы он отвел бортпроводницу в гостиницу и поимел бы ее там во всех положениях, чем делать то же самое в кабине пилотов, Сергеев едва не напомнил ему эпизод, произошедший с будущим начальником отряда незадолго до окончания их учебы. А дело обстояло так. Вырвавшись в очередной раз в город, Леонид без обиняков заявил о том, что у него «дымится конец» и если он не отыщет в ближайший час подходящую для совокупления кандидатуру, то придется его аппарату полыхать синим пламенем. Полуторачасовые поиски не дали желаемого результата. Они метались из одного ресторана в другой, надеясь подыскать нечто подходящее, но в этот вечер будущим покорителям неба катастрофически не везло. Создавалось впечатление, что все путаны города решили завязать с древнейшей профессией и встречали предложения парней с таким надменным видом, словно те предлагали организовать им «хоровод» на центральной площади.

Им повезло, когда они уже подумывали не солоно хлебавши возвращаться обратно в общежитие. Проходя мимо вокзала, они заметили блондинку лет семнадцати, та сама их окликнула и, смерив заинтересованным взглядом Леонида Сергеева, спросила, а не хочет ли он угостить девушку сигареткой. Через пару минут они договорились о цене, а еще через десять минут будущий начальник отряда вел вокзальную проститутку к близлежащему общественному туалету. Нелепость и комизм ситуации заключались в том, что он поимел ее именно там, предложив упереться руками в стену. Максим в это время стоял на стреме, так как защелка в кабинке оказалась сломанной и «любовное одиночество» в любую секунду могло быть потревоженным каким-нибудь страждущим посетителем.

Об этом случае Максим решил не вспоминать, насилу сдержался. И вот теперь, нацепив личину моралиста на плешивую голову, Леонид с какими-то садистскими интонациями выговаривал бывшему приятелю. С каждым произнесенным словом ситуация все ближе подбиралась к критической массе. Сергеев был уверен, что еще несколько минут подобной словесной порки, и он намотает галстук начальника себе на кулак и громко выскажет все, что о нем думает.