Венец на двоих (СИ)

Несколько минут посидев рядом со спящей Ильтерой, Дорнан решил пока оставить загадки. Чуть пошатываясь, добрел до сундука с одеждой, надел приготовленное еще с вечера домашнее облачение и, прихватив с собой таз, направился в купальню, где и обнаружил следы то ли обыска, то ли борьбы, лохань, полную ледяной воды, и полное отсутствие мыла. Он выглянул в коридор, но тот оказался непривычно безлюден: рядом с королевской опочивальней не дежурила даже обязательная пара гвардейцев, одним из которых, кстати, в эту ночь должен был стать сам Коттар Лонк. Насколько Дорнан знал старого отцовского телохранителя, он бы нипочем не отказался от этой высокой чести. Но за дверью не было ни души, и королю оказалось некому задать вопросы о том, не раздавалось ли ночью каких‑нибудь странных звуков из его опочивальни.

Вернувшись в спальню, он убрал приготовленное ложе на полу, покидав покрывала и подушку в одно из кресел, а сам опустился во второе. Ильтера мирно спала, свернувшись калачиком, и Дорнан, глядя на ее умиротворенное лицо, решил, что должен непременно сам вспомнить, что же именно произошло с ними в первую брачную ночь. Не то чтобы ему было трудно спросить, но все же как‑то неловко и невежливо интересоваться у женщины, как они провели время в постели, потому что он просто этого не запомнил. Новобрачная имеет право, по крайней мере, на то, чтобы свежеиспеченный муж был удовлетворен их первой совместной ночью.

События вчерашнего дня на удивление покорно одно за другим всплывали в памяти. Сначала традиционная встреча кортежа невесты, свадебное шествие к храму Отца — Неба, Ильтера, потрясающе красивая в подвенечном наряде, и клятвы, которые они давали Джесале Блареру, пока он отечески улыбался и кивал в такт их словам. Потом Клятвенный постамент, пронизывающий ветер, изваяниями застывшие главы Домов, ропот в толпе, и снова Ильтера, поднимающаяся по ступеням с гвардейским мечом в руке. Наконец, шумное празднование, поздравления, круговерть знакомых и незнакомых лиц, пища и вино, вкуса которых он не запомнил…

Зато в память врезалось отвратительное пойло, которым его попотчевала молодая жена, когда они оказались в спальне. Кажется, чародейка и сама пила эту горькую гадость. А потом они чуть ли не впервые откровенно поговорили — странно, что для этого потребовалось сначала пожениться. Не менее отчетливо помнил Дорнан и слова Ильтеры, словно выхваченные из его письма двадцатилетней давности, и собственные размышления на балконе. Потом она легла спать, а он, кажется, вымылся в ванне и тоже вполне сносно устроился на ночлег.

А что дальше? Последним воспоминанием Дорнана была какая‑то тяжесть, навалившаяся на грудь и мешавшая дышать. Потом, кажется, он чувствовал одновременно жар и холод, хотя и не смог бы объяснить, как это возможно. Но случилось ли это во сне или наяву? Как он оказался в постели, и почему Ильтера предпочла заночевать на полу? Кроме того, Дорнан, кажется, что‑то еще пил — во рту до сих пор оставался чуть кисловатый привкус. И он бы совсем не удивился, если бы жена сказала ему, что и переворот в купальне тоже устроил лично милостью небес король Эрнодара!

Дальше память подсовывала только какие‑то странные образы. Словно из тумана, выплывало испуганное лицо Ильтеры, ощущение приятных прохладных прикосновений ткани к лицу. Да что, в конце концов, произошло этой ночью?! Даже в те времена, когда ему не раз приходилось участвовать с друзьями в веселых рыцарских попойках, Дорнан ни разу не напивался до такой степени, чтобы не помнить «вчерашнего». А на праздновании собственной свадьбы и коронации он не так уж много и выпил! Предполагать, что он уже староват даже для пары кубков вина, было неприятно!

Ему не хотелось будить Ильтеру, но, похоже, только она могла пролить свет на случившееся. Заранее приготовившись просить прощения за все, что сделал прошлой ночью, Дорнан осторожно присел на королевское ложе и, чуть поколебавшись, коснулся плеча жены. Но королева Эрнодара только что‑то недовольно промычала и перевернулась на другой бок, вытянувшись в постели. Тряхнуть ее более энергично супруг не решился: незачем было добавлять к прошлым прегрешениям новые провинности. Пусть лучше спит — ее, кажется, вчерашний день совершенно вымотал.

Снова устроившись в кресле, Дорнан только принялся размышлять, чем бы себя занять, пока королевский дворец не начал просыпаться, как мирную тишину утра неожиданно нарушил несущийся откуда‑то из коридора и быстро приближающийся крик, переходящий в причитания. Ан’Койр и сам не заметил, как оказался на ногах и схватился за меч — пусть церемониальный, но хоть какое‑то оружие, обнаружившееся в королевской опочивальне. От громкого звука Ильтера нервно подскочила на кровати и села, сонно хлопая глазами и подтягивая одеяло к подбородку. Они не успели перемолвиться и словом, как дверь без стука распахнулась, и в спальню буквально ввалились две отчаянно кричащие женщины.