Венец на двоих (СИ)

Мужа не было до ночи, и Ильтера исходила их общий кабинет вдоль и поперек, с каждой минутой нервничая все больше. Через узы она чувствовала все больше отдаляющееся раздражение и ледяную решимость. Дорнан как будто с каждой минутой все прочнее отгораживался от нее, укреплял щит на пути своих эмоций, пока они не превратились в неясный спутанный клубок. Когда столицу укутала морозная зимняя ночь, королева, отказавшись от ужина, перебралась в спальню, чтобы там ждать супруга… И нашла свои вещи и веревку, которой пользовалась каждое тройное полнолуние, разложенными на кровати.

Трудно было придумать более откровенное объяснение отсутствию мужа. На мгновение замерев в дверях, Ильтера медленно прошла в комнату и села на кровать. Мысли в голове понеслись каруселью, судорожно наскакивая одна на другую, перегоняя друг друга. Что делать? Как рассказать Дорнану, зачем ей нужно было оказаться ночью на улицах Эрнодара? Как объясниться с ним, не упомянув об Эчиелле, которому она дала слово, что не выдаст никому, включая собственного мужа? Она скрупулезно соблюдала все условия их договора, и Изгнанник платил ей тем же. Ильтера чувствовала, что с каждым днем становится все ближе к таинственному убийце. Ей только нужно было еще немного времени, чтобы назвать его имя! И надо же именно в этот момент Дорнану наткнуться на ее вещи, столь ярко заявляющие о том, что жена его обманывает! Как она могла стать настолько беспечной, что вообще допустила это?! Впрочем, нечего плакать о том, что уже нельзя изменить, теперь нужно что‑то предпринять, чтобы исправить ситуацию!

Она так ничего и не придумала, полночи просидев на постели и перебирая свои вещи. Слуги, которым строго наказали известить королеву, как только его величество вернется, в спальню не входили — Дорнана не было. Оставив одну свечу, Ильтера то и дело подходила к окну, а потом так и заснула, даже не раздевшись. Ее муж вернулся уже под утро, и постучавшая в спальню служанка решила не тревожить спящую королеву.

Следующим утром Ильтера встретила Дорнана за завтраком, но он решительно пресек ее попытки хоть как‑то объясниться. Спокойным и ровным тоном заявив, что его жена может считать себя свободной и вольна распоряжаться собой, как угодно, король предложил больше не затрагивать эту тему. С тех пор все ее слова натыкались на стену ледяной брони. Каким‑то чудом ее муж ухитрился блокировать даже узы — потянувшись к нему, Ильтера как будто пыталась пробиться через вязкое болото… И когда только Дорнан ан’Койр успел воздвигнуть вокруг себя эту непробиваемую защиту — неужели хватило одной зимней ночной прогулки?! Вот и получилось, что они разговаривают, только когда обсуждают какие‑то государственные дела.

Слуги и гвардия, почувствовав разлад между супругами, ходили по струнке, боясь лишний раз попасться на глаза королю или королеве. Прошло почти два месяца, но атмосфера в их семье нимало не потеплела. Однако приближалось следующее тройное полнолуние, и Ильтера надеялась, что этой ночью что‑то решится. Она собиралась любым способом — хоть мольбами, хоть угрозами, хоть истерикой — вытащить из Эчиелле разрешение рассказать о нем Дорнану. Она готова была ползать на коленях или метать молнии — в зависимости от того, что предпочтет ее таинственный друг. И пусть бы после этого ан’Койр попробовал отказаться ее выслушать! Он попросту не имеет права обращаться с ней так, словно она подло предала его доверие! Если понадобится, Ильтера готова была загнать мужа в угол, заявившись в его личную спальню, и удерживать с помощью магии, пока он не поймет, о чем она ему толкует!

И вдруг за неделю до тройного полнолуния — официальное объявление войны. И накануне ночи, когда она должна встретиться с Эчиелле, Дорнан ан’Койр уезжает из столицы! Ильтере хотелось расплакаться или повиснуть у него на стремени. Разве что‑нибудь случится, если войска снимутся с места не сегодня, а завтра? Но ее муж категорически отказался откладывать выступление. Сухие фразы: «Ты остаешься», «Нам пора» — вот и все, что досталось жене, недвусмысленно уличенной в измене. Теперь ей предстоит коротать дни и ночи в одиночестве, ожидая редких вестей с границы и надеясь на лучшее. Отец — Небо и три богини, пусть он только вернется!

Будь у Ильтеры такая возможность, она бы приставила к Дорнану десяток магов — телохранителей, которые бы ежечасно докладывали ей, где он и что с ним. Но все случилось слишком быстро и неожиданно. Она чересчур увлеклась вычислением внутреннего врага и пропустила нападение извне. А вот Дорнан, казалось, ничуть не был удивлен объявленной войной — как будто со дня на день ожидал официальной ноты и даже испытал облегчение от того, что она, наконец, прибыла. Похоже, Ильтера слишком уж покорно и несвоевременно приняла свое вынужденное «заточение» в малой гостиной! И муж тоже хорош — даже словом не обмолвился, что равианская угроза снова поднимает голову!