Венецианец Марко Поло

С решимостью на лице, не пролив слезы, он снова занял свой пост и стал руководить битвой еще энергичнее, чем прежде. Как только его корабль гребцы подвели ближе к кораблю венецианского адмирала Дандоло, он подал сигнал тем своим галерам, которые стояли в укрытии. Со снятыми для боя мачтами, с выстроившимися вдоль бортов воинами, которые уже приложили стрелы к тетиве, оглашаемые криками и пением, генуэзские резервные суда, сверкая на солнце веслами, ринулись на венецианцев. Тех охватила паника, ибо они не знали, сколько же новых кораблей напало на них; часть венецианских галер бросилась в бегство. Генуэзцы преследовали их по пятам, не упуская ни малейшей возможности поразить врага. Битва не утихала весь день, и когда небо на западе запылало багрово-золотым закатным пламенем, выбившиеся из сил, потрепанные, рассеянные в беспорядке по морю венецианские галеры искали только спасения. Дух венецианцев был решительно сломлен. Гордые корабли (они были гораздо многочисленнее и сильнее генуэзских), недавно плывшие сюда с уверенностью в быстрой победе, бежали, и Венеция потерпела свое первое тяжелое поражение на море.

Упоенные победой над превосходящими силами, генуэзцы решили добить врага, был дан приказ преследовать бежавшие галеры. Немало этих искалеченных в бою судов дало течь и находилось в ужасном состоянии. Шестьдесят шесть галер генуэзцы сожгли, а восемнадцать угнали в Геную: в гавань их вводили кормой вперед, опозоренные боевые стяги волочились по воде. Среди этих судов был и флагманский корабль Дандоло: самого его взяли в плен, хотя он и отчаянно отбивался. В Геную было привезено семь тысяч четыреста пленных: сюда входили и те люди, которых бросили в камеру, где сидели мессер Марко и Рустичелло.

Все это рассказали израненные, истомленные люди, которых втолкнула стража. А когда все было рассказано и пересказано, когда сердца немного успокоились и на плечи и новичков и старых заключенных легло отупляющее однообразие тюремной жизни, мессер Марко и Рустичелло отточили свои перья, взболтали в роговых чернильницах чернила, разгладили пергамент, сверили записи и опять принялись за работу, которая была прервана в тот печальный октябрьский день.

Трудились они усиленно: в тюрьме хозяйничала смерть. Люди мерли как мухи, мерли от голода, болезней и грязи, и никто не знал, когда настанет его черед. И никто также не знал, какие беды ждут его впереди, если война между Генуей и Венецией не утихнет, а будет разгораться все сильнее и сильнее.

Наконец работа была закончена, книга написана — это произошло в 1298 году.

День освобождения мессера Марко и его земляков венецианцев приближался. Катастрофа под Курцолой не устрашила Венецию, и в 1299 году она вновь собрала флот в сотню галер, а чтобы укомплектовать их воинами, наняла множество лучников из Каталонии. В это время капитан-генерал Милана Маттео Висконти, стремясь на почетных условиях примирить две враждующие республики, предложил свои услуги в качестве посредника. Хотя венецианцы считали поражение под Курцолой случайным и были убеждены, что в конечном итоге они легко добьются победы, международная обстановка складывалась для них не очень благоприятно и они решили воспользоваться предложением Висконти. Представлять свои интересы Венеция попросила Падую и Верону, а Генуя — Асти и Тортону. Стороны встретились и 25 мая 1299 года в Милане заключили «вечный мир». На удивление, договор был составлен в духе равноправия обеих республик. Генуэзцы не потребовали ни контрибуции, ни возмещения убытков, и многие статьи договора свидетельствуют, что Венеция отнюдь не рассматривалась как сторона, проигравшая войну.

1 июля 1299 года на торжественном утверждении договора в Венеции присутствовал генуэзский представитель, а 28 августа были освобождены венецианские пленники, сидевшие в тюрьмах Генуи. Почти в это же время, 31 июля, было заключено двадцатипятилетнее перемирие между Генуей и Пизой. Хочется думать, что помощник Марко Рустичелло, после почти шестнадцатилетнего плена в Генуе, тоже был выпущен на свободу.

Глава восьмая Снова Венеция

Мы не знаем, каким путем возвратился мессер Марко из Генуи в Венецию. Может быть, он ехал сухопутьем, может быть, плыл морем. Но с тех пор как он вышел из Венеции в свое последнее злосчастное плавание, в домашних его делах произошло немало перемен. Мессеру Никколо, отцу, и мессеру Маффео, дяде, плен Марко доставил много забот и горя. Рамузио сообщает, что они не раз пытались вызволить Марко, но безуспешно, постоянные слухи о том, что генуэзцы держат венецианцев в тюрьмах «десятки лет», тоже не вселяли в них бодрости.

Братья Поло, по словам Рамузио, собирались женить Марко сразу же, как он вернется в Венецию: Маффео был бездетным, а братьям хотелось передать свои богатства прямому наследнику. Едва ли это свидетельство верно, так как у Марко было несколько двоюродных братьев; кроме того, был жив и Маффео — тот единокровный брат Марко, который встретил его по возвращении из Китая.