Венецианский бархат

Муж отпускал ей нервные комплименты, говоря, что поражен быстротой, с которой она схватывает все новое. Казалось, слова откладываются в памяти Сосии без всяких усилий с ее стороны, причем не по одному, а связными фразами. Чем длиннее было слово, тем легче она запоминала его. Рабино не подозревал о том, что она самостоятельно обогащала свой словарный запас, а в его обществе притворялась более глупой, чем была на самом деле. Когда его не было дома, она без устали рылась в его кабинете, выискивая еще непрочитанные тексты, особенно те, которые он полагал неподходящими для нее. Теперь, выучив итальянский, она быстро овладела и венецианским, а это означало, что отныне она могла гулять по городу, завернувшись в тень своей накидки, ища развлечений и дохода на улицах. Даже с желтым кружком на локте Сосия умудрялась снимать физическое напряжение, прибегая к собственным нетрадиционным методам получения эмоционального удовлетворения.

Она торговала собой по сходной цене, с легкостью определяя конъюнктуру рынка и решая, с чем может позволить себе расстаться, поскольку сама была готова заплатить за то, что ей требовалось. Несмотря на опасность, Сосия отказывалась иметь дело с какой-либо определенной мадам или сутенером, предпочитая пополнять запас карманных денег, выискивая клиентов взглядом в толпе. Обычно ее сделки совершались в полном молчании, в переулках, заброшенных домах либо роскошных кабинетах богачей или аристократов. Всем им она задавала свой единственный и неизменный вопрос: «Ты – венецианец, да?»

Заработки свои она тратила на мимолетные удовольствия: спелые персики, пару украшенных драгоценными камнями туфель, носить которые не собиралась, шелковые ночные рубашки, которые надевала не более одного раза, после чего протирала ими склянки и пузырьки в крохотной аптечной мастерской Рабино. Потом она сжигала их. Покупала она и книги, которые обменивала на новые после прочтения. Однажды в лавке ростовщика она приобрела нитку жемчуга. По тому, как они задрожали у нее на ладони, когда она рассматривала их, Сосия поняла, что они таят в себе собственную трагедию. Но в невинном пафосе и заключалась их могущественная сила. Когда она надевала их, то клиенты буквально липли к ней. Жемчуга походили на ряд маленьких затвердевших сосков, которых еще не касалась ничья рука.

Сосию нельзя было назвать настоящей венецианской куртизанкой, обеспеченной и избалованной. Она не получила того образования в искусстве стихосложения и роскоши, которое было у них. Она знала, что такие женщины есть, и даже иногда встречала их на улице. Писец из Вероны Фелис Феличиано как-то объяснил Сосии их принципы: куртизанка обзаводится постоянной клиентурой в лице пяти-шести богатых любовников, каждый из которых может заниматься с ней любовью лишь в один, строго определенный день недели. Остальным временем куртизанка распоряжалась по своему усмотрению – продавала себя или отдыхала от трудов праведных. Фелис Феличиано уверял, что молодые вельможи находят нечто эротически возбуждающее в том, что делят между собой одну шлюху. Кроме того, здесь присутствовал и некий эффект соперничества, посему в спальне они старались проявить себя с наилучшей стороны. Ну а куртизанка, естественно, извлекала из этого одну лишь чистую прибыль, финансовую и физическую.

Но Сосия не вынашивала подобных устремлений. Она предпочитала короткие встречи, как можно более многочисленные. Ей нравилось разнообразие. Чтобы добиться его, она всякий раз старалась предстать в новом образе. Она могла менять выражение своего лица так, что, казалось, обретала совершенно новые черты. Иногда она выходила на улицу настоящей красавицей и находила мужчин, падких на смазливое личико. В другой раз она притворялась уродливой каргой, выискивая тех, кого привлекала подлинная чувственность.

Таким вот образом за первые двенадцать лет своего замужества она свела знакомство с купцами и сенаторами, уличными торговцами и владельцами лавок, пока наконец не встретилась с ученым-аристократом Доменико Цорци и неистовым писцом Фелисом Феличиано. Настаивая на разнообразии, она ничего не имела против того, чтобы время от времени повторить пройденное, и, таким образом, некоторые мужчины перешли в разряд ее постоянных клиентов. Но регулярность встреч с ними Сосия всегда определяла сама. От каждого из них она получала разное удовольствие и вела дневник, записывая их имена в три разных столбца: «Золотая книга», «Буржуа» и «Сточная канава».

Благодаря купцам и владельцам лавок она была сыта и хорошо одета. Уличные торговцы и катальщики тележек отличались завидным чувством юмора и нередко были весьма сведущи в искусстве любви. К Доменико она приходила из‑за его власти и библиотеки, к Фелису – ради желания обрести то, что нужно всем без исключения. А еще потому, что было в Фелисе Феличиано нечто такое, перед чем не могла устоять даже она, Сосия Симеон, причем меньше всех остальных.

Глава четвертая

…Никто не видит сам, что за спиною носит.