Венецианский контракт

Фейра не собиралась входить в Церковь Бога и Его пророка-пастуха. Она знала, что её мать изменила веру, но эта мысль вызывала у неё отвращение.

Однако когда Бадесса упомянула Библию, она вспомнила слова своей матери: Библия – Книга Книг, и именно там она найдет всё, что нужно знать о Четырех всадниках. Теперь, когда ей не с кем было коротать вечера, она всё чаще задумывалась об этой тайне, стараясь вспомнить слова матери, давно позабытые. Ей нужно было чем-то заняться; и она решила разгадать загадку Четырёх коней.

Сидя возле своего очага, бледного подобия уютного камина Аннибала, Фейра взглянула на книгу, лежавшую у неё на коленях. Она была в темно-красном бархатном переплете с серебряным замочком, а края страниц отливали изысканным золотистым оттенком.

Фейра раскрыла книгу, словно она жгла ей руки. Бумага была такой гладкой и белоснежной, а страницы изящно сшиты в корешке. Эта книга явно представляла собой большую ценность, и Бадессе было непросто отдать её Фейре. Шрифт был мелкий, черный, текст украшен цветными иллюстрациями – наивными картинками с ангелами и демонами, обещавшими славу и проклятие. Эта книга оправдывала ненависть к её народу и вере, тем не менее Фейра, полная решимости, принялась листать страницы. Латынь давалась ей с трудом, но она сближала её с Аннибалом, потому что он учил Фейру читать на этом языке. Странно, подумала она, что язык западной медицины является также языком христианской веры, хотя иногда их принципы противоречат друг другу, как говорил Аннибал. Он рассказывал ей однажды о том, что Падуанская курия осудила прививки против оспы, разработанные в местной медицинской школе, сочтя их безбожными.

Фейра листала страницы, всматриваясь в буквы, пока они не стали расплываться у неё перед глазами, а позолоченные цифры в сносках заплясали перед её взором, словно живые. Наконец она нашла то, что искала, в книге под названием «Откровение». Там-то они и мчались, готовые соскочить со страниц, – вороной конь, рыжий конь, белый конь и бледный конь[3] с осклабившимися скелетами вместо всадников.

Четыре всадника Апокалипсиса.

Она с трудом разобрала латынь и не продвинулась дальше первой фразы, когда внезапно похолодела, вспомнив предсмертные речи своей матери.

«Иди и смотри! – прочитала она вслух, испугавшись собственного голоса. – Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос среди четырёх животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай».

Фейра поняла не больше, чем тогда, когда её мать произнесла эти слова на смертном ложе, но, продолжая читать, она вздрогнула всем телом, впервые осознав, какой «дар» привез её отец в Венецию. Вороной конь принес мор. Она читала, холодея от ужаса, о Великой скорби, о которой предупреждала её мать. За вороным конем ехал рыжий – предвестник кровопролития.

«Когда Агнец снял вторую печать, – читала Фейра, – я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий».

Затем появился белый конь – с победоносным всадником, которому даны были лук и венец и который предвещал Войну. И, наконец, бледный конь нёс Смерть, отчаяние и конец времён.

Она захлопнула книгу, словно хотела удержать ужасы, таившиеся в ней. Закрыв глаза, постаралась вспомнить, что говорила Нурбану. Она сказала, что придут четыре всадника, а не один. Четыре коня, как четыре бронзовых зверя, бьющих копытами, которых она видела на базилике дожа.

В Библии бледный конь следовал за вороным, но на её кольце – она внимательно рассмотрела хрустальный круг, хранивший тепло её руки, – рыжий конь наступал на пятки вороному, затем шел белый, а бледный – последним.

Фейра проклинала себя за то, что не запомнила слова матери, за то, что не передала послание дожу, как обещала. Когда её друг Смерть вошел в город, у неё опустились руки. Вороной конь вырвался из конюшни, так что двери закрывать не имело смысла. Но теперь, объятая ужасом, она задумалась, что ещё ждет их впереди.

Если бы Аннибал был рядом, она, возможно, отмахнулась бы от предсказаний, но сейчас девушка гадала, каких ещё бедствий нужно ждать из Константинополя этому злосчастному городу. Морское сообщение все ещё под запретом, команда “Il Cavaliere” уплыла, и она – единственный человек с того судна, выживший в Венеции. Задание выполнено. Однако она сожалела о том, что прочитала об этом жутком видении. У неё появилось страшное предчувствие, что это ещё не конец.

В ту ночь Фейра не ложилась спать. Она сидела и смотрела на книгу, словно всадники могли сбежать со страниц и вырваться на свободу. Услышав колокола, звонящие к полунощнице, она направилась к церкви и оставила книгу на пороге.

Бадесса, выходившая из церквушки Святого Варфоломея, чтобы отвести сестер обратно в спальню, чуть не споткнулась о Библию. Она подняла её и печально вздохнула. Затем она легла в постель, чтобы подремать ещё несколько драгоценных часов перед заутреней, оплакивая одну потерянную овечку.

Глава 32