Венецианский купец - 6. Падение Твердыни (неполное)

8) все вожди, желающие получить лены, дадут императору вассальную присягу, от которой освобождается один лишь дож Венеции

Дальше шёл перечень распределения дележа земель, причём как я увидел, Венеции отходили лучшие морские порты, а французам доставались большие, но пустынные земли. Список составлял человек, явно хорошо знакомый с мореплаванием и знанием торговых путей, а таких в этой палатке было всего двое.

Я изумлённо посмотрел на отца, и тот, поняв, что я могу раскрыть его аферу маркграфу, тревожно поджал губы.

— Добавляем тогда третью сторону в виде меня, — показал я отцу, ставшему значительно лучше видеть, после приёма лекарств, что я ему привёз, на первую строку, и тот внёс меня сразу после своего имени.

— Добавляем пункты, что сеньор Витале Венецианец отказывается от доли добычи в виде золота, серебра и любой другой драгоценной посуды или утвари, взамен получает те камни, кости, бумаги, которые сможет вывезти из города и выставить на всеобщий осмотр при дележе добычи, — продолжил я.

Отец посмотрел на Бонифация, и тот подтверждающее кивнул.

— Ну и пункт, что рыцари не будут трогать рабов, который сеньор Витале Венецианец захватит в городе по своему усмотрению, в случае же спорных случаев, жалобщик может подать запрос на рассмотрение его проблемы двум главам Крестового похода.

Это сноска также удовлетворила обоих.

— Мои обязанности будем прописывать? — поинтересовался я.

— Думаю не стоит, достаточно будет вашего слова сеньор Витале, — покачал головой маркграф.

— Даю слово Витале Венецианца, что проделаю бреши в стенах Константинополя и приложу все силы, чтобы рыцари попали внутрь города. Такой обет вас устроит?

— Более чем, — согласился он, — бумагу мы с сеньором Энрико подготовим к завтрашнему дню. Когда вы будете готовы начать штурм?

— Через три дня, — спокойно ответил я, не обращая внимание на их вытянутые лица, — наёмники копали по ночам, чтобы не вспугнуть стражу города. Так что ваше требование я не нарушал, траншеи подведены к городу скрытно, и укрыты дёрном. Три дня нужны будут чтобы обрушить участки стен, что я выбрал.

— Хорошо, тогда завтра подпишем документ и готовим штурм, — сказал маркграф, — на сегодня всё, мне нужно обработать раны.

— Я могу это сделать, — я перевёл на него взгляд, — и уж точно лучше, чем это делают ваши коновалы.

Бонифаций задумался, но отец добавил к моим словам.

— Соглашайтесь маркграф, лучшего доктора вы точно в нашем лагере не найдёте, Витале обучался у китайских мастеров.

Бонифаций после таких рекомендаций не стал отказываться, и пригласил меня в свой шатёр через полчаса. Когда мы втроём вышли, оказавшись под всеобщим вниманием, Бонифаций ушёл к своим рыцарям, а я мы с отцом пошли в сторону моего шатра.

— И ты отказывался отдавать мне свитки со святыми реликвиями, прикрываясь честностью раздела добычи? — тихо сказал я, покачав головой, — сам облапошил бедных рыцарей с морскими портами и разделом земли.

— Это другое Витале, — поморщился он, — твоя добыча, скрытая от всех, вызвала бы множественные пересуды, ведь император, выбранный из крестоносцев, в любом случае поинтересуется куда делось всё ценное.

— Но сейчас, когда ты стал полноправным участником переговоров, — он покачал головой, — зайдём ко мне на минуту, я отдам тебе свитки.

Сделав вид, что обрадовался, я взял бумаги, которые мне уже ранее отдал брат и отправился за перевязочными материалами и лекарствами.

* * *

Аккуратно размочив вином и водой окровавленные тряпки, я осторожно, чтобы не причинять вред пациенту, стал их снимать с ран. Вид, который предстал передо мной, заставил меня поморщиться.

— Да, сеньор Бонифаций, — поднял я взгляд на поморщившегося дворянина, — придётся мне теперь взять на себя обязанности вашего лечащего врача, раз вы добавили меня в договор. Иначе вы с таким уходом какой получаете сейчас, можете и не дожить до раздела добычи.

— Это лучший врач, что мне нашли в городе, — пробурчал он.

— В нами осаждённом городе? — хмыкнул я, — или рядом есть ещё какой-то, где к крестоносцам хорошо относятся?

Он нахмурился, но промолчал.

— Сейчас я начну чистить рану, будет весьма больно, — я стал говорить с ним, проделывая нужные манипуляции. Опыта у меня в штопке людей было хоть отбавляй, единственным врачом на судне был в походе я, так что те, кто не выживал после моего лечения, я тут же отпевал как капеллан. Очень удобно было совмещать эти две должности.

Разбереженные от моего вмешательства раны, тут же за кровоточили, но я довёл всё до конца, приложив к каждой лекарства, и наложил две повязки из чистых бинтов, а не того убожества, чем он был ранее перевязан. Через пару минут анальгетики, содержащиеся в порошках травяных сборов стали действовать и бледное лицо маркграфа впервые покрылось лёгким румянцем.

— Раны перестали дёргать, — удивлённо произнёс он, — вы правда удивительный человек, сеньор Витале.

— Пока я ваш доктор, можете обращаться ко мне просто по имени, — я пожал плечами, укладывая инструмент в кожаный саквояж, — поскольку действие временное, никаких сражений и скачек на лошадях!

— Но…, - он попытался возмутиться.