Венецианское завещание

– Конечно… Поскольку смертную казнь в Италии отменили еще в 1889 году, Вильчевского приговорили к максимальному сроку заключения. Знаете историю «блуждающей запятой»? Казнить нельзя помиловать… По счастью для Вильчевского, запятую поставили после слова «нельзя». – Армандо Монтанья усмехнулся. – Теперь самая интересная часть этой драмы: в 1923 году Вильчевский вышел на свободу.

– Как же так…

– Этому проходимцу удалось добиться досрочного освобождения.

– Что было потом?

– В десять часов утра Максимилиан Вильчевский вышел за ворота тюрьмы, а в десять тридцать его обнаружили в канаве с простреленной головой.

– Того, кто его убил, нашли? – спросила Дайнека.

– Нет. – Команданте Монтанья вздохнул. – Однако сначала обвинение пало на небезызвестного вам…

– На кого? – выдохнула Дайнека.

– …Николо Береньоли.

– Это он убил Вильчевского?

– Хотя обвинение с него сняли, не исключаю такой вероятности… В те времена этот господин, я имею в виду Береньоли, имел репутацию рискового человека.

– Значит, Николо отомстил за убийство отца?

– В лучших традициях итальянской мафии.

– С этим нужно смириться. Суметь пережить… Стевен об этом знает?

– Да, я сообщил ему как члену семьи. Кстати, у меня побывала София Береньоли.

– Она тоже знает?

– О многом ей рассказал сын. Я только добавил недостающие факты.

Команданте замолчал, казалось, разговор подошел к концу.

– Хотела еще спросить, – Дайнека замялась, – может быть, это сейчас неуместно…

– Спрашивайте, спрашивайте, – подбодрил ее Армандо Монтанья.

– Вам удалось узнать, кто та красивая женщина с леопардовым саквояжем из соседнего номера в отеле «Даниэли»?

– На которую вы подумали, что она – Надя-Кокодрилла? – Команданте не выдержал и расхохотался. – Это проститутка, она который год работает в этом отеле в межсезонье, зимой там много богатых стариков из Европы.

– Какой ужас… – наивно огорчилась Дайнека. Она вспомнила горделивую осанку красавицы, ее высокомерный взгляд.

– Счастливого пути! – воскликнул команданте Монтанья и отключился.

Катер свернул с Большого канала, и спустя несколько минут они проплывали мимо каких-то затрапезных домишек с затертыми стенами. Неожиданно впереди распахнулся морской простор. Воды Адриатического моря имели необычайно пронзительный, бирюзово-голубой цвет. Все вблизи берега было утыкано деревянными сваями.

– Что это? – спросила Дайнека у водителя.

– Створы. Здесь довольно мелко… – Он вытянул руку, указывая на открывшийся взгляду остров:

– Сан-Микеле, кладбище.

Минут через десять катер причалил к пристани, откуда хорошо была видна кладбищенская стена.

Мужчина снова заговорил, глядя на собор, опоясанный мраморным цоколем:

– Церковь Святого Михаила Архангела, покровителя этого острова. – Он перекрестился.

Сойдя с катера, Дайнека вошла в арку. Изображенные на надгробиях епископы и средневековые воины взирали на нее покровительственно и зловеще. От мраморных склепов веяло могильным холодом.

Наконец она вышла на солнце. «Слава богу», – пронеслось в голове.

Внезапно откуда-то раздался раздраженный старческий голос:

– Ошадламадонна!

Навстречу ей из кладбищенской конторки вышел старик, которому на вид можно было дать лет сто. Сухой, закопченный, он, казалось, только что вылез из могилы размять слежавшиеся кости. Старик вопросительно уставился на Дайнеку.

– Мне необходимо найти могилу одной русской, скончавшейся в декабре 1901 года. – Она робко подняла глаза на старика, как будто опасаясь, что он снова залезет в свою могилу.

Старик, сердито развернувшись, зашел в контору, Дайнека вошла вслед за ним. Он долго рылся и что-то листал, потом спросил:

– Как ее имя?

– Баронесса Эйнауди Екатерина Алексеевна.

Старик зашевелил губами:

– Фон Эйнауди…

Через минуту она держала в руках листок с планом кладбища, где стрелкой было указано нужное ей место.

Шагая по аллеям кладбища и внимательно вглядываясь в номера участков, Дайнека выхватила взглядом могилу княгини Трубецкой. Прошла еще немного и увидела женщину в черном, которая стояла у невзрачного надгробия.

«Баронесса Эйнауди, Екатерина Алексеевна, урожденная Дашкова». Дайнека прочитала надпись на камне и перевела глаза на женщину, укутанную в манто.

Это была София.

Поглощенная своими мыслями, она не видела Дайнеку. София стояла с закрытыми глазами.

Дайнека не решалась подойти ближе, она перевела взгляд на каменный обелиск. Перечитав надпись, немного растерялась

Екатерина Алексеевна умерла тридцати четырех лет от роду. Это оказалось так неожиданно, что ей стало обидно. Дайнека привыкла считать, что баронесса была намного старше… Значит, Николай Бережной погиб в двадцать четыре года.

Теперь, спустя сто лет после их смерти, открылась вся простота и трагичность отношений этих людей. Дайнека поняла, что эта простота и есть самое сокровенное в жизни.

Она думала, что прощается с красивой и запутанной историей любви, не подозревая, что эта история никогда не отпустит ее от себя.

София вздрогнула. Она будто почувствовала чье-то присутствие. Увидев Дайнеку, устремилась к ней и, обняв, крепко прижала к себе.

– Спасибо тебе, девочка. Ты сама не знаешь, что сделала для нашей семьи…