Венеция. История города

Архитекторы и художники довольно свободно передвигались по венецианской территории, работали и в церквях, и в городских дворцах, и в сельских виллах, которые все больше и больше пользовались популярностью у знати. Одна из самых красивых вилл была построена в Мазере, неподалеку от Азоло, венецианскими патрициями, братьями Маркантонио и Даниеле Барбаро. Даниеле в разное время был послом в Англии, избранным патриархом Аквилеи и в 1336-м редактором древнего архитектурного трактата Витрувия. Палладио, который делал к этому трактату ксилографические иллюстрации, Даниеле Барбаро назвал в своем завещании «нашим архитектором» (имея в виду себя и брата), поскольку Палладио работал на их вилле в середине 1550-х. В начале 1560-х Паоло Веронезе дополнил и завершил убранство виллы Мазере своими блестящими картинами-иллюзиями. Фрески изображали слуг и членов семьи, которые будто бы входили в нарисованные двери или смотрели вниз с нарисованных балкончиков. Здесь были и натуралистично изображенные шпалеры с вьющимися растениями, и несуществующие окна, откуда открывались виды на пейзажи с древними руинами. Ландшафты позади виллы, вероятно, восполняли недостаток красивых видов в этом направлении.

Особенной популярностью у строителей вилл и их клиентов пользовалась местность в районе канала Брента (заключенная в искусственные берега река Брента), богатая плодородными землями и расположенная на удобном расстоянии от Венеции и Падуи, но вдали от летнего городского зноя. Может быть, берега канала и оставляют ощущение прохлады и покоя, но Байрон, снимавший виллу Фоскарини, где сейчас находится почта, жаловался, что она расположена слишком близко к дороге. Похоже, венецианцы, попадающие на материк, говорил он Джону Кэму Хобхаузу в июне 1817-го, «считают, что никакой пыли не восполнить их продолжительное пребывание в воде». Среди доступных широкой публике примеров — вилла Фоскари, созданная Палладио, известная и как «Ла Мальконтента» («недовольная»). Согласно легенде, объясняющей и происхождение названия, в это унылое уединенное сельское поместье некогда сослали одну юную представительницу семьи Фоскари, увлекшуюся удовольствиями безнравственного города.

Значительно большими размерами отличается вилла Пизани на Стра, строительство которой началось сразу после избрания дожа Альвизе Пизани в 1735 году. Посетителю кажется, что комнат там не счесть, а конюшни прямо-таки величественны. В свое время вилла оказалась достаточно просторной для того, чтобы ненадолго приютить свиту и непомерное эго Наполеона Бонапарта, а чуть позже стала официальной резиденцией его вице-короля Эжена де Богарне, который, естественно, провел там значительно больше времени. Одной из самых впечатляющих реликвий, сохранившихся от того периода, стала лаковая с золотом кровать в Камера ди Наполеоне, которую дополняют желто-белые драпировки, гигантское «N», орел и балдахин, увенчанный купидоном, взирающим на потолочные росписи Бевилаквы, иллюстрирующие миф о Психее. Впоследствии это здание сочли достаточно величественным для того, чтобы оно стало местом проведения первых переговоров между еще только начинавшим свое восхождение Гитлером и Муссолини в июне 1934-го.

Неизвестно, удалось ли диктаторам поладить. Свидетели, знакомые свидетелей и историки не могут прийти к единому мнению на сей счет. Но, безусловно, Гитлер, только что пришедший к власти, едва ли мог произвести на старшего по возрасту итальянца достаточно сильное впечатление. Муссолини, возможно, надеялся унизить Гитлера, когда в сверкающей генеральской форме приехал в аэропорт в Лидо встречать человека, который, в расчете на то, что переговоры будут носить неофициальный характер, явился на встречу в неприметном и довольно мятом гражданском костюме и шляпе. В Стра они без переводчиков обсуждали такие вопросы, как будущее Австрии и взаимоотношения с католической церковью, и практически никакой договоренности не достигли. Муссолини достаточно хорошо говорил по-немецки, но ему доставляли некоторые проблемы — да и просто утомляли — длинные монологи гостя. Позже он жаловался, что «вместо того чтобы говорить со мной о насущных проблемах… он цитировал мне по памяти "Mein Каmpf», скучный трактат, который итальянец так и не прочитал. Согласно одному рассказу, в который поверить труднее, Муссолини так надоели монологи, что он подошел к окну, посмотрел на собравшихся там важных чиновников и офицеров и, указав на Гитлера, через плечо сказал «и matto, и matto» — «он сумасшедший». На следующий день дискуссия возобновилась в гольф-клубе Альберони на Лидо. Муссолини, что довольно легко понять, на этом этапе не смог верно оценить Гитлера. До блицкрига оставалось еще шесть лет, и когда фюрер стал рассказывать, как с итальянской помощью он сможет захватить Францию и занять ее основные города за несколько часов, Дуче, по рассказам, стукнул кулаком по столу и закричал: «Нет!». Отношения так и остались сложными, хотя позже это принесло унижение именно Муссолини.