Венеция. История от основания города до падения республики

Тут Дзане, который по благоразумному предложению Колонны оставался в стороне от открытой дискуссии, присоединился к остальным и немедленно подал письменную просьбу разрешить начало операции. Дориа все еще тянул с ответом; наконец он согласился действовать, но лишь при условии, что испанским кораблям обеспечат привилегированный режим: их избавят от дежурства в арьергарде, и они будут плыть отдельной группой, чтобы иметь возможность выйти из боя, если решат так поступить. Неудивительно, что 7 сентября, когда споры все еще продолжались, Дзане отправил почти отчаянное письмо Совету десяти, жалуясь, что Дориа явно намерен не участвовать в сражении, что он постоянно выдвигает все новые протесты и возвращается к старым и что, хотя при помощи терпения и такта до сих пор удавалось преодолеть все возражения, он путает им все планы и ставит под угрозу все предприятие.

13 сентября флот двинулся к Ситии на восточной оконечности острова, и там, по настоянию Дориа, был устроен общий смотр, во время которого, к плохо скрываемому удовлетворению Дориа, выяснилось, что на венецианских галерах действительно не хватает людей: на каждом судне было всего около 80 человек в сравнении со 100 с лишним в испанских и папских эскадрах. Он вновь посоветовал отступить, и, хотя этот совет снова проигнорировали, он умудрился задержать отплытие на целых три дня; за это время Дзане получил еще один серьезный удар: ему сообщили, что турки высадились на Кипре. Нужно было начинать сейчас или никогда, и вечером 17 сентября флот наконец поплыл к осажденному острову.

Однако у острова Кастелоризон их ждали скверные вести: Никосия пала. Был созван еще один совет, на котором Дориа предсказуемо удвоил протесты. На сей раз маркиз Санта-Крус, который в качестве командующего неаполитанским контингентом формально подчинялся Дориа, однако пока занимал гораздо более твердую позицию, чем его начальник, тоже посоветовал вернуться. Захват Никосии, подчеркнул он, означает значительное увеличение числа солдат для турецкого флота и соответствующий подъем боевого духа врага – и это в самое неудачное время, когда экипажи союзного флота становятся все более подавленными. Колонна с ним согласился; печально и неохотно его примеру последовал старый Джироламо Дзане. За продолжение операции прозвучал лишь один голос: Себастьяно Веньер считал, что, какими бы сильными ни были турки, они почти наверняка еще больше усилятся в следующем году, а тогда у союзников вряд ли будет флот более чем из 200 кораблей, чтобы им противостоять.

Это были смелые слова, но они никого не убедили; и мощный флот под христианскими знаменами развернулся и поплыл домой, ни разу даже не увидев противника. В почти что жалкой попытке спасти остатки своей репутации несчастный Дзане предложил союзникам на обратном пути хотя бы попытаться нанести какой-то ущерб на территории врага, однако его надежды вновь подверглись саботажу из-за Дориа, которому не терпелось вернуться домой. К тому времени как Дзане достиг Корфу 17 ноября, остановившись по пути на Крите, на его кораблях разразилась новая эпидемия, и сам он был сломлен морально и физически. Ему не хватило духу вернуться домой, и он написал сенату, прося освободить его от занимаемого поста. Его просьбу удовлетворили, и 13 декабря вместо него капитан-генералом был назначен Себастьяно Веньер.

Так завершился один из самых унизительных эпизодов в истории Венеции. Существует мнение, что, обеспечив примерно три четверти союзного флота, республика не должна была терять время в ожидании союзников и ей следовало спешно отплывать еще в июне; однако по справедливости ее нельзя считать за это ответственной. И все же Венеции не удалось избежать своей доли позора, большая часть которого незаслуженно пала на голову старого Джироламо Дзане. Ему приказали явиться в Венецию в начале 1571 г., а в следующем году (причина этой задержки неизвестна) призвали в Совет десяти для ответа на несколько серьезных обвинений, относящихся к его поведению во время экспедиции. После долгого расследования его оправдали, но было слишком поздно: в сентябре 1572 г. он умер в тюрьме.

Судьба Джованни Андреа Дориа сложилась иначе. Филиппу II недвусмысленно сообщили о том, какие неприятные чувства вызвал у остальных его адмирал: папа Пий V, получив отчет Колонны, отправил королю официальную жалобу. Однако Филипп II решил ее проигнорировать. Дориа в точности повиновался его указаниям, за что был немедленно награжден чином генерала, которому должны были подчиняться все командующие флотом в Испании, Неаполе и на Сицилии; в этом чине он причинил делу христианства еще больше вреда, прежде чем завершилась его недостойная карьера.