Венеция. Прекрасный город

Постоянное присутствие воды порождает и беспокойство. Вода тревожит. На прогулках следует быть осторожным и внимательным. Все непрестанно меняется. Зачастую черная или кажущаяся клейкой темно-зеленая вода выглядит холодной. Ее нельзя пить. Она бесформенна. У нее есть глубина, но нет объема. Как утверждает венецианская поговорка, «на воде нет пятен». Вода из-за бесформенности служит метафорой человеческого подсознания. Карл Юнг в эссе «Видения Зосимы»  (1945–1954) говорит, что дух спрятан в воде, как рыба. Венецию часто изображают в виде рыбы. Эта дивная вода, настоянная на духе, представляет собой круговорот рождений и смертей. Но если вода – образ подсознательной жизни, то она дает убежище странным видениям и желаниям. Близкий контакт Венеции с водой потворствует сексуальным желаниям; говорят, вода расслабляет мышцы, так как человек перенимает ее повадку, и разжижает кровь.

Но Венеция, кажется, застыла в раздумье над своим отражением в воде. Она всматривается в него в течение многих столетий. Поэтому постоянно возникает ассоциация между Венецией и зеркалом. Это первый город, который стал производить зеркала в промышленном масштабе, к XVII веку венецианцы изготовляли самые большие зеркала в мире. Зеркальное стекло было создано в конце XV века. Два величайших венецианских художника, Джованни Беллини и Тициан, изобразили молодых женщин, разглядывающих себя в зеркале. В обоих случаях одно зеркало висит позади головы, а другое поднесено к лицу. Обе картины датируются 1515 годом, всего семь лет назад правительство Венеции получило лицензию на изготовление зеркал на острове Мурано. Эти художники рекламировали венецианские товары широкого потребления или скорее разделяли характерную для венецианцев приверженность к предметам роскоши. Но в то же время они средствами живописи показывали контраст между истинной и зеркальной поверхностью, двойственность, которую в окружавшем их мире они вполне осознавали. Молодая женщина могла быть самой Венецией, задумчиво разглядывающей собственное отражение.

Образ в зеркале может в каком-то смысле служить гарантией подлинности и целостности. Корень нарциссизма кроется в страхе фрагментации, который можно успокоить видом отражения. Дева Мария в «Книге Мудрости» прославляется как «незамутненное зеркало Бога»; а Венеция всегда ассоциировала себя с Мадонной. Но, разумеется, изображение в зеркале это фальшивое «я»; оно статичное, отвлеченное, неуловимое. Считается, что венецианцы всегда осознают собственное отражение. Они всегда умели показать себя и устроить маскарад. Они всегда играли роль. Одним из любимых развлечений венецианской публики в XVIII веке было рассматривать друг друга в театральные бинокли.

В этом городе царит двойственность, и, возможно, потому там процветают двуличность и двойные стандарты. Путешествуя по недавно построенной железной дороге, Рихард Вагнер намеревался «поглядеть вниз с дамбы на отражение Венеции, поднимающееся из воды внизу», но его спутник «вдруг уронил шляпу, когда в восторге высунулся из окна вагона». Отражение вызывает восторг, потому что кажется таким же реальным и живым, как то, что отражается. Когда смотришь вниз, на воду, у Венеции, кажется, нет иного фундамента, чем отражение. Видно только отражение. Венеция и отражение Венеции нераздельны.

На самом деле это два города, и каждый существует лишь тогда, когда на него смотрят.

Глава 3 Зеркало, зеркало

Для Венеции характерна неизменная приверженность внешней стороне вещей. Слова о том, что в городе лишь фасады домов заслуживают украшения или отделки, стали общим местом. Бóльшая часть готических фасадов представляет собой именно ширму, не имеющую отношения к внутреннему устройству зданий. Это одна из самых странных особенностей города, в некоторых отношениях напоминающего декоративную ракушку. Богатые штукатурные и лепные работы могут скрывать разрушающуюся кирпичную кладку. Рёскин рассуждает о «двуличности» собора Святого Марка, где внутренняя и наружная отделка совершенно разные. Город выстроен из кирпича, но замаскирован мрамором.

Совершенно не имеет значения, что за великолепными фасадами венецианские дома зачастую холодные, грязные и неудобные. Подобным образом у владельцев домов показная расточительность сочетается со скупостью и мелочностью при ведении домашнего хозяйства. Таковы были привычки венецианцев. К примеру, не принято было приглашать гостя в дом, внутреннее пространство ограничивалось родственниками и самыми близкими друзьями. В XVIII веке английский поэт Томас Грей заметил, что в домашней жизни венецианцы «экономны до неприличия».