Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

[Взошел посев, – пришлось нам жать…
От этой глупости житейской
Порой так хочется бежать,
Бежать к лагуне венецейской.

То было счастье, что ее

Успел увидеть я, хоть кратко,
Когда казалось грустным всё,
А сердце так сжималось сладко…

Той невеселою весной,

Российские покинув долы,
Зеленоватою волной
Баюкал я корму гондолы.

Какое наслажденье мне

Мое безлюдье доставляло.
Ничто, как в мимолетном сне,
Печаль души не отравляло…

Закончив вечером обед

В гостинице американской,
Менял я ресторанный свет
На полумрак венецианский,]

О, теплый полумрак ночной…

На Riva dei Schiavoni
Стоял я и дышал волной
Морских соленых благовоний,

И ветер прикасаньем крыл

Ласкал мне волосы и шляпу…
А лев безмолвный возносил
Над морем бронзовую лапу.

И было хорошо молчать…

Лишь я, Венеция да море…
Иль черную ладью качать
Туда, к San Giorgio Maggiore,

Где песни давних серенад

Поют измученные девы,
А путешествующий рад
Внимать их скорбные напевы…

Ему ль, пришельцу, не прощу?

Он пьян от воздуха лагуны…
Я сам так сладостно грущу,
Заслышав голоса и струны!

[В них что-то пламенное есть,

И песня кажется веселой,
И пестрых фонарей не счесть
Над слишком громоздкой гондолой…

Одни и те же лодки тут

Звучат от музыки продажной,
А утром мертвецов везут
На остров под псалом протяжный…]

Лежи, облокотясь на край

Не накренив его налево,
Безмолвствуй, слушай и вздыхай
От венецейского напева…

Вдали в огнях piazzetta… Там

Звучит – вздымаясь – гул оркестра.
Взнесен там Верди к небесам
Бесалиеровским маэстро…

Сливаются в единый гул

Оркестр вдали и серенада…
И я в них канул, утонул,
И лучшего душе не надо…

Я не один в ладье ночной…

Я чувствую над сердцем узы
И, одинокие, с тоской
Уста целую призрак Музы.

21 мая 1917 г.

Четыре города

Сергею Соловьеву