Венганза. Алый рассвет

Перро дернулся, но промолчал – и правильно сделал. Гарсия ответил сам, не замечая как его пальцы перемалывают дорогую сигару, и на колени, обтянутые белыми брюками, падает табачное крошево:

– Они оба мертвые! А живые охотно нарекают мертвых героев дураками, а дураков провозглашают героями и спасителями отечества… Ты бы предпочел остаться живым, верно, Пёс?

Дон засмеялся, отшвырнул раскрошенную сигару и поднялся из кресла. Сутулясь, будто у него болела спина, прошелся по комнате, резко обернулся, – хотел застать Панкрасио врасплох? Но Пёс давно привык не позволять лицу выражать хоть какие-то чувства в присутствии Гарсии и сейчас только преданно смотрел на Дона, судорожно пытаясь понять, к чему тот ведет, и чем грозит лично ему новый, озвученный Гарсией расклад.

– Два выхода, Панкрасио, два. И первый, как мы выяснили, красивый, но глупый, а второй…Ты знаешь, что со дня на день у нас здесь будет действующий Источник? Что, ничего не чувствуешь?

Презрительная гримаса искривила тонкие губы Гарсии.

– Конечно, не чувствуешь, силу ты всегда получал от меня… Хама давно говорила, что Рог Быка пробуждается, а где есть Источник там есть и гранд. Наши побрякушки станут бесполезны, никакие артефакты не сделают нас равными тому, кто овладеет силой Быка. Королева пришлет своего человека на место гранда, так всегда делается. Королевский прихвостень, кто бы он ни был, не захочет делиться властью и силой. Единственный шанс для нас – оседлать Быка первыми.

Вот тут выдержка впервые изменила Псу, изумление и непонимание пробились наружу, сминая маску невозмутимой преданности. Он понял это, когда Гарсия ткнул в него пальцем и засмеялся, неприятно, хрипло:

– Видел бы ты себя, Пёс! Перекосило как растамага от стейка! Что, не можешь переварить новости?

– Прошу прощения, вы сказали – покорить Источник. Но… как?!

– Пусть тебя это не заботит, мой верный Пёс. Это не твоего ума дело, я не возлагаю на моих людей обязанности, которые им заведомо не по плечу. Я удостоил тебя откровенностью куда большей, чем остальных. Сделай из этого правильные выводы. А теперь иди, мне необходимо подумать.

Повинуясь знаку Гарсии, Панкрасио молча поклонился и покинул Дона, находясь в полном смятении. Дон планирует лично обуздать Источник? Панкрасио не представлял, как это возможно.

Гарсия силен, в этом нет сомнений, но неужели он считает себя настолько мощным импером, чтобы совладать с еще не упорядоченной, дикой магией? Будущее после этого разговора представало весьма туманным.

Впрочем, сейчас у Перро были более насущные заботы – правильно вложить деньги, полученные от должника Гальярдо, подготовиться к сделке с Бауэром, расправиться наконец с шайкой Доусона – Гарсия ясно дал понять что больше не намерен терпеть его под своим боком.

Не вполне понимая Гарсию, Панкрасио твердо знал одно – завтра минута слабости Дона пройдет, и он с новой силой сожмет стальной хваткой горло своих боссов. Нужно успеть распорядиться паузой, чтобы привести дела в порядок.

Но привычный ход вещей уже было не вернуть. События, стронувшись с места, стремительно набирали ход, лавиной сметая все предположения и планы.

Эленора примчалась в парикмахерскую, наплевав на безопасность, с порога попросила погасить свет, заметалась испуганной птицей, заломила руки:

– Соколы не запомнят, что я приходила, но это уже не важно. Он обо всем догадался!

Перро не поверил:

– Не может этого быть. Я говорил с ним два часа назад, и он ничем не выдал подозрений. Если бы догадался – мы оба были бы мертвы.

– Просто ждет удобного случая! – Эленора опустилась на колени рядом с креслом Панкрасио, взяла его руку, прижала к пухлым, искусанным губам. – Он обожает мучить людей, ты же знаешь! И непременно расправится с нами, но сначала поиграет, как коршун с добычей, заставит молить о прощении и смерти.

– Это похоже на Фернандо Гарсию, – мрачно ответил Пес, движением руки отсылая цирюльника. – Но мне кажется, сейчас его интересуют другие игры.

– О, нет! – Эленора вскочила и снова заметалась по комнате. – Я прекрасно знаю Фернандо. Он может думать о делах и о личной мести – одно не мешает другому. Я точно знаю, что он догадался. Он стал холоден со мной. И… он делает намеки. Он никогда не спрашивал тебя обо мне?

– Пару раз спросил, не правда ли, ты – настоящий бриллиант, но я не придал этому значения.

– И меня он спрашивал о тебе. Что я думаю? Насколько ты надежен? А сегодня спросил, стоит ли ему тебя убить! Мне понадобились все душевные силы, чтобы скрыть свой ужас при этих словах, любимый!

Даже в полумраке неосвещенной комнаты красавица казалась измученной, а ее движения, всегда восхищавшие совершенством, больше не были пластикой великолепной пантеры. Из нее точно вынули заряженный кристалл, и от прежнего ослепительного блеска осталась только тусклая искра. Гнев на Гарсию, по чьей вине прекрасная Эленора так страдала, захлестнул Панкрасио, он сжал кулаки, окончательно принимая то самое решение, к которому его подталкивал весь сегодняшний день.

Увидев решимость на его лице, Эленора бросилась в объятия Панкрасио и он прижал ее к себе: