Венганза. Рокировка

В списке помех первым пунктом значился Перес. Требовалось убрать его с дороги, сохранив при этом не только начавшее возвращаться ко мне доверие Котенка, но и репутацию в бизнесе. Пусть думают, что при данных обстоятельствах невозможно усидеть на двух стульях, Возможно для кого-то, но не для меня. После визита Ивана, я не мог бездействовать, полагаясь на амигос, следящих за особняком Переса, и ждать сигнала об опасности. Я должен быть рядом с Мариной, должен быть уверен в её безопасности. В голове сразу же появилось несколько вариантов развития событий. Исключив нежелательные, остановился на единственном, способном удовлетворить каждую сторону.

Внезапный отказ Переса от встречи насторожил меня, повергая в омут неконтролируемой ярости. Я не мог поверить, что тот же пуэрториканец, наседающий на меня в течение года с предложениями о сотрудничестве, так просто отверг единственную просьбу о личном разговоре. Такое решение мало сочеталось с человеком, которого я успел узнать за это время. Я понимал, здесь замешана Марина. Другого объяснения для подобного поведения не могло быть.

Встревоженный её вмешательством, не знал, стоит злиться или паниковать. Ведь если она начинает влиять на принимаемые Пересом решения, то это значит, что после последней нашей встречи она могла решить прекратить любые контакты со мной. Даже при мысли о подобном у меня холодели руки, и накрывало волной паники. Отпускать её от себя после кратких встреч, вскрывающих каждую эмоцию, словно острой бритвой, казалось невыносимым. Но не иметь возможности быть с ней хотя бы краткий волнительный миг значило потерять её насовсем. И пусть, получать жалкие крохи внимания мучительно больно и унизительно, но стоило представить, как лишусь и этого, мир вокруг начинал терять краски, превращаясь в трафарет от жизни с Мариной. Я не хотел и не мог представить, каково это будет, лишиться её во второй раз.

Не зная, чем продиктованы её действия: болью прошлого, упрямством или же страхом потерять чертова ублюдка Переса — я решил встретиться с ней, всё еще помня об опасности в виде слизня Асадова, замышляющего что-то на её счет.

Понимая, что чем дольше я буду ждать новых вестей от неё или нового подходящего момента для разговора с Пересом, тем больше времени я предоставляю её ублюдку — дяде для решительных действий. И плевать, что именно этот мерзавец хотел провернуть, вряд ли его план окажется для Марины приятным.

Последние сомнения в незамедлительной встрече с Чикой развеялись, как только дежурившие у дома Переса амигос позвонили мне, рассказав, где она находится в эту минуту. Только единожды я испытывал подобный ужас — в ту чертову ночь, когда мне пришлось откапывать трупы девочек в поиске Котёнка. Тогда я думал о непоправимом, не в силах дышать, и боялся раскрывать глаза, получив подтверждение своему самому жуткому кошмару. Теперь она вновь отправилась на место, практически отнявшее её у меня навсегда.

Я не помню, с какой скоростью гнал к клубу, не обращая внимания на светофоры и сигналящие автомобили. Движимый страхом снова опоздать, обливался холодным потом и боялся дышать. Лишь затормозив напротив проклятого ресторана, смог выдохнуть, увидев Марину по-прежнему за тем же столиком у окна, что мне по телефону указал Маноло. Осмотревшись по сторонам и убедившись в отсутствии слежки, остался снаружи, борясь с внезапно накатившей злостью. Чем она думала, оказавшись здесь, на самом виду, перед глазами любого, желающего навредить мне? Я не заходил внутрь, стараясь не привлекать ненужного внимания к Чике. Всё еще оставалась надежда, что её не заметили недоброжелатели. Хотя для меня было вполне естественным находиться у собственного клуба, но стоит появиться с кем-то, как это вызовет вопросы.

Находясь через дорогу от Котёнка, я видел на её лице тень страха, с которым она боролась, бросая мне явный вызов. Но в тот момент я связывал подобные взгляды со зданием за моей спиной, а не лично со мной. И осознание того, что она осмысленно пришла в это место, оставившее в памяти столько шрамов, выводило меня из себя еще сильнее. Всё, чего я хотел, находясь там, чтобы она скорее покинула это проклятое место, а причины, приведшие её сюда, предстояло узнать позже. Главная задача — увезти её как можно дальше отсюда.

Чем дольше я ждал Марину, тем спокойнее становился, по-прежнему не увидев какой-то реальной опасности. Беспокойство в груди всё еще не утихало, но ярость сменялась тихой злостью, лишенной порывов и необдуманных поступков. Я смотрел в её глаза, наблюдая за тем, как она пьет кофе, и думал, насколько сильно хочу защитить её от любой боли, оградить от всего, что вызывает страх и заставляет плакать. На лице Котёнка всегда должна сиять радость, а не это выражение, которое я видел тогда на берегу при малейшем упоминании прошлого.