Венгерские повести

— Тут дело не в излишнем рвении, — ответил Бартош, немного смутившись. — Я хотел бы обратиться к вам с просьбой.

— Пожалуйста. Слушаю вас.

— Я бы попросил разрешить мне доследовать дело Добровича. Именно мне. По-моему, он не убивал жену.

— Но обстоятельства дела? Они против него. Впрочем, Верховный суд действительно вернул дело на доследование… Почему бы вам и вправду не копнуть поглубже? Тем более что вы вдруг начали настаивать па его невиновности. И мой вам совет: еще раз внимательно осмотрите квартиру.

Листая протокол судебного заседания, Бартош представил себе Добровича сидящим на скамье подсудимых в окружении двух конвоиров. Добрович — осунувшийся и надломленный, веки красные, руки дрожат. Зал, надо думать, наполовину пуст — ведь дело не обещало сенсаций, газеты писали о нем скудно.

— Где в день убийства вы были? — спросил председательствующий.

— Я встретился с женой на площади Лехела.

— Почему именно на площади Лехела?

— Потому что она была там, в отделе заграничных виз.

— Где работала ваша жена?

— Приемщицей в мастерской промкооперации «Кордона» на улице Сердца.

— Откуда вам стало известно, что ваша жена пойдет в отдел виз, если вы уже две недели не жили вместе?

— Я неоднократно пытался дозвониться к ней по телефону, но она всячески уклонялась от разговоров со мной. Тогда я взял на работе отгул и направился в мастерскую. Там узнал: жена несколько минут назад куда — то ушла. Имре Варга, ее коллега, сказал, что в отдел виз…

— Она собиралась ехать за границу?

— Вроде бы в Дубровник, на курорт.

— Одна?

— Не знаю. С ней я не говорил об этом. Я спросил у Варги, где отдел виз, и он сказал, что на площади Лехела. Я пошел туда и стал дожидаться ее. Когда она вышла и увидела меня, то заявила, что не желает со мной разговаривать. Мол, я ей надоел и она ненавидит меня.

— Это она сказала на улице?

— Да. Я стал умолять ее выслушать меня. Мы шли по улице Резчиков; там живет ее подруга, и я думал, что Маргит идет к ней.

— Слышал ли кто — нибудь, как вы угрожали жене?

— Не думаю. Я же не кричал.

— Даже тогда, когда стали угрожать жене, что убьете ее?

— Не знаю.

— В милиции вы сначала отрицали свою вину, а затем признались в убийстве.

— Мне все надоело. И к тому же я ведь… действительно хотел… это сделать. У меня было такое намерение: покончить с ней, а потом и с собой. К сожалению, я не нашел в себе достаточно сил…

— Факты свидетельствуют о другом. А не могли бы вы нам рассказать, где вы были после того, как расстались с женой? Кстати, в какое время и где вы с ней расстались?

— На улице Резчиков. На углу. Приблизительно в полдень. Она куда — то заторопилась, а я выпил два-три стакана фреча [5] и пешком побрел домой.

— Пешком? На шоссе Конкой-Теге?!

— До фуникулера я шел пешком. По дороге раза два еще заходил в корчму или еще куда — то выпить вина. Начало темнеть, когда я добрался до фуникулера. В гостинице «Будапешт» уже зажглись огни.

— Вы пешком дошли до остановки фуникулера? Но чего ради? Ведь фуникулер не работает. Он сейчас на ремонте.

— Да-да… разумеется… Но тогда я позабыл об этом… Пришлось вернуться на Московскую площадь, там я сел на автобус… Но сначала еще зашел в кафе «Фуникулер».

— Там что — то но помнят, чтобы вас видели.

— Оно и понятно: я раньше никогда там не был… Потом я вернулся домой и лег спать. Меня разбудил работник милиции. Вот все, что я могу сказать…

«Надо будет посмотреть протоколы допросов, — подумал Бартош, — и заключение, с которым дело было передано в прокуратуру. Ведь в ходе предварительного следствия Добрович признался в убийстве жены». Бартош без труда отыскал запись допроса, который вел майор Жаги.

«Добрович. Я дошел до конечной остановки 21-го автобуса, до кафе „Фуникулер“, куда зашел, чтобы выпить еще. Потом я пешком пошел вверх по шоссе, потому что не мог дождаться 90-го автобуса.

Жаги. Где вы достали нож, которым убили жену?

Добрович. Не помню.

Жаги. Сколько раз ударили вы ножом жертву?

Добрович. Три раза.

Жаги. На теле убитой только одна рана.

Добрович. Возможно, что я только раз ударил ее ножом… Маргит упала и прошептала: „Не сердись. Я всегда любила тебя“».