Веник Самураев

– Вы пойдете?

– Да-да, только посидим немного, – Ярик лукаво посмотрел на меня. Из-за спрятанной за ногой бутылки встать он не мог. – Мы догоним, вы идите.

Ярослав дал понять, что разговор закончен.

– Далеко до озера? – я подхватил тему.

– Минут двадцать, – Ярик переключился на меня, и Женя ушел.

Так мы отвоевали виски. Обсуждать победу не было смысла, мы поняли друг друга без слов и тихо засмеялись.

– Ну все такие пьяные, что мы будем идти час… – я посмеялся.

– Мы? Ты правда хочешь пойти? Я думал, мы просто пытаемся спровадить Женю.

– Да пойдем, почему нет, – я поежился. – Мне надо только найти Виту. У нее мое пальто.

– Ну-ну, только пальто забрать, да? – Ярик усмехнулся. – Я так понимаю, все-таки тебя не ждать?

Петляя между машин, колонна пьяных полуночников вышла за ворота. Женя хотел было запрыгнуть Ярику на плечи, но тот его не удержал, и они оба повалились на траву.

Многие ушли, и дом сразу опустел. Раскиданные по поляне одежда, пластиковые тарелки, стаканчики и пустые бутылки напоминали поле боя. Только убитых не было. Сегодня все живы.

Из колонок доносилась тягучая музыка. И среди разбросанных вещей, обнявшись, танцевала пара. Несколько минут я завороженно любовался ими. Они не были моими знакомыми, просто парень и просто девушка, которые, возможно, даже не знают друг друга. Но они трогательно кружились, аккуратно переступая с ноги на ногу. Не важно, что завтра они все забудут. К черту, что они просто пьяные. Они держались за руки, и это была любовь. Еще через мгновение я понял, что вижу перед собой себя и Виту. И будь это на самом деле правдой, я бы поцеловал ее еще раз прямо сейчас.

В доме не было слышно музыки, половицы скрипели. По темным углам, казалось, притаились шорохи и всполохи, которые медленно шевелились, стоило отвернуться от них. На второй этаж вела деревянная лестница с резными перилами, где-то в комнатах горел свет и слышались перешептывания, которые не рассеивали наступившую тишину, а делали ее более вязкой и липкой. Тишина приставала к одежде, приклеивалась к нёбу, и языком было не пошевелить. Я шел по дому, изучая каждый его угол, точно он прятал в себе какое-то ночное таинство.

В спальне на кровати ребята гадали на картах. Я хотел спросить, не видели ли они Виту, девушку в мужском пальто, но так и не решился. А они, будто привидения, даже не заметили меня.

Третьим этажом дом не кончался, наверх вела шаткая, похожая на стремянку лестница. Я полез выше и очутился на чердаке. Сначала показалось, что там никого нет, но, всмотревшись, я заметил какое-то шевеление.

– Ну залезай, раз пришел, – раздался знакомый голос.

Я включил телефонный фонарик. Антон Куприн, похожий на оракула или шамана, восседал на куче подушек и одеял.

– Ты Виту не вид… – не успел я договорить, как он прижал палец к губам, а потом показал в угол.

Я сощурился. Вита спала под моим пальто, свернувшись калачиком.

Антон внимательно следил за моими движениями. Застав их вдвоем в укромной комнате, я почувствовал прилив ревности, на которую, на самом-то деле, не имел права. Но скоро стало понятно, чем они занимались…

– Раз уж ты поднялся на мою гору и путь твой достиг своей цели, не хочешь ли присоединиться к церемонии и вкусить мои дары? – он изображал из себя подобие мудреца, живущего в пещере. Я заметил на мудреце красную футболку с Человеком-Пауком.

– Какой еще церемонии?

Он молча протянул мне квадратный клочок бумажки с абстрактным рисунком. У меня засосало под ложечкой. Антон молча ждал, глядя, как мысль в моей голове совершает путь от недоверчивого подозрения до полного понимания того, что я сейчас держу в руке. Его прямой немигающий взгляд испытывающе смотрел на меня.

– Что это? – растерянно спросил я, мгновенно осознавая, какой глупый вопрос задаю.

Антон тоже так решил и не стал отвечать.

– Я обещал тебе перформанс. Вот он – настоящее литературное произведение. Ты не смотри на небольшой объем, ты вчитайся в содержание.

Я взял кусочек бумажки. Она прилипла к вспотевшим подушечкам пальцев.

– А Вита тоже…?

Куприн кивнул. Будь жизнь компьютерной игрой, сейчас было бы самое время сохраниться.

– Забудь про искусство, о котором все говорят. Преврати свою жизнь в художественный арт-процесс. Вся твоя жизнь – экспериментальный перформанс. (Видимо, ему очень нравилось это слово.) Играй не в театре, а в жизни. Ведь вся твоя лишенная смысла жизнь по сути не более, чем игра.

Я, смутно догадываясь о последствиях, опустил бумажку в рот.

В моих действиях не было особого смысла. Мне не нужно было доказывать Антону, что я смелый, что я тоже умею «тусить» и «отрываться». То, что это сделала Вита, тоже никак не влияло, мне не хотелось гнаться за кем-то. Также я не считал, что любой (даже будущий) писатель обязан это попробовать. Сделал просто так. Но, видимо, слишком многое в жизни происходит просто так.