Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Игорь Славнин

Валерию Брюсову

Бессмертьем отмечает память
Тех, кто не может умереть: —
Твоих стихов поющий камень
И сердца пламенную медь.

Чуть жесткий взгляд. Тугие брови.

Единою мечтой пленен,
Ты кинул тлен средневековья,
Заслышав бурный плеск знамен.

Горел. Погас. Чего же проще?

Нам всем одним путьем идти.
Сегодня зеленеют рощи,
Чтоб завтра ржавью отцвести.

А стих живет, а слово светит,

А песней празднуют весну —
За снежные хребты столетий
Тебе дано перешагнуть.

Звени, векам поющий камень

И сердца пламенная медь, —
Бессмертьем отмечает память
Тех, кто не может умереть.

«Октябръ 1924>

Александр Чачиков

Поэту-филателисту

Века пройдут – томительные звенья,
А пролетят – и не заметим их.
Любовно повторяя каждый стих, —
Его узнает столько поколений!
Раскрыта «Меа», много книг иных,
И, вот, идут приветные виденья: —
Юг переменчив, Север не затих,
Бурлит Восток, на Западе смятенье!
Руши миры! Смешай в одну громаду
Юпитер, Марс, Венеру и Сатурн!
Смел, – дерзок, пламенен, отважен, бурн, —
Октябрь червонный прежние преграды!
Валерий Брюсов! Имя это надо, —
Услышав, повторить в напеве зурн.

«Октябръ 1924>

Вера Клюева

Памяти Брюсова

В твоих словах фиалки не цвели,
Не пели звезды, соловьи молчали.
Но огненные страстные печали
По городам дряхлеющим брели.

И летний зной, и зимний хлад земли

Тебя равно ветрами обжигали,
И твой закал огнеупорной стали
Сиял прозрачным месяцем вдали.

Плыли года. Вигилий городских

Звучала медь о каменные плиты,
И все жесточе становился стих

И оборвался. Трауром обвиты

Кладем на гроб из досок смоляных
Любви старинной пожелтевший свиток.

<15 ноября 1924>

Борис Зубакин

Брюсову

У него порой бывали совсем юношеские глаза. Из художников это понял только один.

И Ангел Огненный сказал ему: «Восстань»!
И он восстал и видел: лик двоякий.
Добро и зло свои смешали знаки
И Темные Весы – сжимала длань.

И принесла ему свой скрежет, вой и плач

Несметная орда: чудовища, химеры.
И, как застигнутый волками в ночь скрипач,
Он стал им петь – и потекли размеры.

И там, где под ногой его скала

С внезапной трещиной в расщелину раздалась,
Его на ложе миртов приняла
Античная беспечная усталость.

И все химеры вспомнили о том,

Что их хвосты – лишь водосточный желоб,
Что «Нотр-Дам» – высокий, светлый дом
И в высоту летит, ликуя, голубь.

И смерть вздохнула меж пустых дубрав

О юном Отроке, о днях несущих убыль,
С улыбкой, на груди его разняв
Те руки, что скрестил прозревший Врубель.

<Ноябрь 1924>

Вячеслав Иванов

«Как листья ветр, – у Вечности преддверий…»