Венок из одуванчиков

В комнату тихонько поскребся Ганс, которого Яна выгуляла перед самым рассветом. Повернув голову к двери, она почувствовала, что ее щеку щекочет какая-то трава. Яна пригляделась и увидела венок из одуванчиков, самый настоящий венок, сплетенный чьей-то заботливой рукой, и Яна даже знала, чьей именно…

Ганс зашел в комнату и покосился на хозяйку, приподняв в знак удивления левую бровь: она сидела на кровати с распущенными волосами, в белой ночной рубашке и венке из одуванчиков. Лицо у нее при этом было абсолютно глупым и рассеянным – если последнее Ганса не очень-то удивляло, то первое он наблюдал редко. И вдруг он понял, точнее, почувствовал – непонятно чему, но она радуется. Она счастлива.

– Иди ко мне, Гансушка… – подозвала Яна удивленного пса. – Ну как я тебе – нравлюсь?

Если бы Ганс был человеком, он бы утвердительно мотнул головой, но, поскольку он все-таки был хоть и очень умной, но собакой, ограничился тем, что подошел к хозяйке, положил передние лапы ей на колени и облизал лицо.

Холодильник снова порадовал Яну девственной чистотой и пустотой. Сварив Гансу кашу, которая просто не имела права не подгореть, она оделась и заглянула в кабинет. Лис сидел с трубкой в зубах и листал Яниного Ибсена.

– Проснулась, Ясенька? – ласково, как ребенку, улыбнулся он ей.

– Проснулась, – кивнула Яна, лукаво прищурившись. – Спасибо за венок. Это самые роскошные цветы, которые я получала от мужчин.

– Да будет тебе… Только ты не засушивай его, бога ради, – попросил Лис.

– Почему это?

– Не хочется остаться в твоей памяти венком из мертвых цветов…

– Что значит – остаться в памяти? – шутливо насупилась Яна. – Вообще-то я не собираюсь с тобой расставаться.

– Тогда и подавно не засушивай, – улыбнулся Лис, закрывая книгу. – Ты ведь и без него запомнишь это утро, этот венок и старого Лиса, который все еще может делать глупости, о которых потом будет жалеть…

– Я всего лишь зашла сказать, что иду на рынок. Странная штука: денег почти не осталось, мне нечем платить за дом, а я радуюсь, как дите малое… Меня Ольга частенько так называет. Наверное, она права…

– Нет, не права, – покачал головой Лис и поглядел на Яну с такой нежностью, что на секунду она почувствовала себя комком сладкой ваты в жаркий летний день. – Ты – очаровательное, восхитительное, прекрасное дитя. И еще одно… Я решительно прошу тебя не беспокоиться о деньгах, поскольку вопрос этот я почти уже уладил. Леонид Матвеич обещал сделать сегодня то, о чем я его попросил.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Яна.

– Ничего такого, что могло бы огорчить мою милую девочку. Я отдал ему кое-что из семейных украшений, которые, на наше с тобой счастье, здесь остались… Он продаст их и выручит сумму, которая тебе так необходима.

– Не стоило, – пробормотала Яна, не зная, огорчаться ей или радоваться. – Мне как-то… неловко…

– Неловко мышке в мышеловке, как говорит ваша баба Зоя, которая, к слову, отчего-то всегда меня недолюбливала, хоть и ни разу не видела воочию…

– Она говорит, что здесь «гематогенная» зона, – засмеялась Яна. – Ты для нее – вроде злого духа. Не обижайся, она хоть и ворчит, но хорошая по-своему.

– Ты уж прости меня, Ясенька, но я ни разу не видел хороших людей, которым бы Леонид Матвеич не приглянулся. По отношению к нему можно запросто судить о том, чисты эти люди или полны скверных помыслов. Леонид Матвеич – наивнейший человек, у которого нет камня за пазухой…

– Согласна, – кивнула Яна. – Но Леня – бомж. Человек без определенного места жительства. Без дома. Без прописки. Люди не любят таких неприкаянных, ждут от них подвоха. Вот и баба Зоя – не исключение.

– Да пусть ее, вашу бабу Зою… Если тебе позволит твой тощий кошелек, купи недорого вина, – знаю, что моя девочка его не пьет, потому, предупреждая ее вопрос, отвечаю: оно необходимо мне для свинины, которую я тоже прошу тебя найти. А уж если тебе удастся раздобыть небольшую головку сыра и – молчу о трюфелях – каких-нибудь грибов, это будет просто великолепно. Я готов перевернуть сегодня горы, так что заняться ужином мне не составит труда… Только возвращайся скорее, Ясенька… Для меня даже минута, проведенная без тебя, кажется вечностью. Уж я-то знаю, что такое вечность, поверь мне, старому Лису…

Яна долетела до станции, влетела в супермаркет, вылетела из него с бутылкой вина и полетела на рынок. Вылететь с рынка не получилось – крыльями, отягощенными тяжелыми сумками, махать было сложнее. Зная о своей природной неуклюжести, Яна решила поехать на маршрутке: так, по крайней мере, есть хоть какая-то гарантия, что вино она довезет до дома в целости и сохранности.

На остановке, которая находилась через дорогу, напротив рынка, Яна заприметила знакомые лица: бабу Зою и Леню. Со стороны можно было подумать, что они оживленно беседуют, но Яна прекрасно знала – эти двое выясняют отношения. Шут, Ленин пес, озабоченно крутился вокруг хозяина и вредной бабки, которая то и дело размахивала пухлыми руками перед его носом.