Венок на волне

Мы с Борисом постояли у того окна, от которого когда-то в ужасе отпрянули фашисты, увидев моряка с занесенной в руке гранатой. Счастливцы ребята этой школы! В маленькой комнатушке они разместили музей боевой славы. Здесь висит и копия с картины, изображающей бой за Белый Раст. Под стеклом — десятки писем с воспоминаниями моряков, освобождавших село.

Но самые дорогие экспонаты, которыми может гордиться не только школа, но любой музей, — белый флаг с голубой каймой и фляга с водой из Тихого океана. Нам разрешили подержать эту флягу в руках.

— Действительно тихоокеанская? — переспросил Борис. И по лицу было видно, что он не очень-то уверен в заправдашности этого экспоната.

И еще в музее — везет же людям — нам показали военно-морскую форму. Белая форменка с синим воротничком, тельняшка и черные брюки клеш с настоящим, отливающим медной бляхой ремнем. Это по только музейный экспонат. В День Победы лучший из лучших учеников удостаивается чести ее надеть и встать в почетном карауле у памятника погибшим морякам.

Мы долго стояли молча — генерал, я, Борис и еще много-много народу. В центре Белого Раста, на самом взгорке у гранитной плиты, на которой лежал якорь, настоящий судовой якорь — его привезли сюда моряки-тихоокеанцы.

Тяжелый якорь на мраморной плите. И цветы, полевые цветы — ромашки, колокольчики… На граните, как будто на застывшем клочке моря. (Вот почему я вспомнил эту нашу экскурсию: венок на волне, якорь в Белом Расте, Борис… Обратная связь…)

На взгорке дул сильный ветер. И верилось, честное слово, что за лесом, за полом, только поднимись повыше, увидишь океан.

— А вы знаете, — произнесла пожилая женщина, та самая, что рассказывала нам о герое-морфлотце, — сюда прилетают чайки…

Мы замерли. Из-за темно-зеленых макушек елей взметнулись четыре белых крыла. Они скользнули над полем, приблизились к нам и прошелестели над головами. Правда, две морские чайки.

— С самого Тихого океана прилетают, верно вам говорю, — сказала женщина.

— Чайки? Не может быть! Откуда?

— Да вот они и заявились! — радостно воскликнула женщина.

— Что вы! — снисходительно усмехнулся Борис — Канал рядом.

И все опять посмотрели на Бориса. Нехорошо посмотрели. А генерал даже и не взглянул.

Надо же, какая мелочь — уж давно бы забыть, а вспомнилось. Экскурсия в Белый Раст, венок «Стремительному» на граните моря.

7

Меня назначили бачковым. Есть на кораблях такая нештатная, исполняемая по совместительству должность. Называется она так от слова «бачок» — это что-то в виде кастрюли для борща, каши, компота. Судя по термину, придумана эта должность лет двести назад, в эпоху парусного флота, когда бачком величали, возможно, даже тарелку. И вот в наш атомно-кибернетический век течением времени прибило эту должность в старом наименовании.

Обязанности у бачкового незамысловатые — накрыть стол для матросов (не путать с вестовым, который хозяйничает в кают-компании!) к завтраку, обеду, ужину. Принести с камбуза первое, второе и третье — в этих самых бачках, разлить и разложить все по тарелкам, так, чтобы было не только поровну, но идентично по вкусу и калорийности — особенно когда вылавливаешь чумичкой (половником) мясо. Тут, конечно, не без симпатий, и служебное положение каждый использует по-своему. Афанасьеву я выделил-таки самый лучший, на мой взгляд, кусок. Все, конечно, обратили на подхалимаж внимание, но виду никто не подал. «Сегодня ты, а завтра я!» — обязанности бачкового матросы выполняют по очереди. Делить борщ или компот — дело нехитрое, а скорее, даже приятное. В «бачковстве» есть другая, очень трудная процедура — это доставка борщей и супов из камбуза к столу. Особенно во время шторма. Ты сам-то по трапу еще сваливаешься мешок мешком, а кок, словно дьявол, улыбается во всю свою лоснящуюся физиономию и сует тебе в руки горячий, до краев наполненный борщом бачок. Дифферент в полградуса — и ты уже ошпарен, как грешник в преисподней. Но главная казнь впереди — тебе надо, не держась за ручки трапа, подняться по скользким ступеням, балансируя обжигающим бачком! А ступеньки вверх-вниз, вниз-вверх. Посмотрела бы в эти минуты мама родная на своего сынка-любимца, который полгода назад капризно ковырял вилкой в домашних котлетах.

Но и эти почти цирковые трюки с бачком — еще не самое тяжкое в обязанностях бачкового. Поело завтрака, обода и ужина он должен вымыть посуду. До блеска! Чтоб ни единого жирового пятнышка.

Мне посуду мыть — не привыкать, дома приходилось. В один бачок налил воды, пошуровал тарелками, ложками, вилками. Теперь — ополоснуть и вытереть. Схватил бачок — и на камбуз. А кок воды не дает. Оказывается, «мытьевой лимит» я уже израсходовал.

— Это, — говорит кок, — тебе не в квартире, один кран «хол», другой «гор». В море каждая кружка пресной воды на учете.

— А как же, — возмутился я, — домыть посуду? Не компотом же твоим ее ополаскивать?

— При чем здесь компот? — насторожился кок.

Я ничего больше не сказал, зря обидел человека — до последней изюминки вылизали ребята кружки.