Венок Соломона

Урок истории «Главное – мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум». Книга притчей Соломоновых, глава 4 (7). Двухэтажная деревенская школа большими просторными окнами смотрит на окружавший её парк. Кто и когда насажал здесь берёз и клёнов, лип и тополей, сосен и лиственниц никто не знает, но судя по их толстым стволам давно это было. После недавнего дождя в густую зелень травы сползает по коре медвяная роса. Среди деревьев, развесившись, благоухают пышным цветом душистые кусты сирени, черёмухи, калины, боярышника, рябины. В густых ветвях, шевелимых лёгким ветерком, не смолкает птичий гомон. На голубом фоне чистого неба выткались высокие кроны сосен, переплелись ветвями в замысловатую вязь ажурных кружев. Золотистые лучи света струятся сквозь них. Дальше, за этим рукотворным лесом начинается луг. Хорошо бы сейчас пробежаться по нему, сшибая босыми ногами жёлтые головки одуванчиков, нарвать букетик ландышей и подарить… - Рома Куликов! Строгий голос прозвучал резко, но не сердито. – Вернись, пожалуйста, в класс! Ученик отвернулся от окна, удивлённо глянул на учителя. - А где же я, Вениамин Петрович, как не за партой? - Да… Твоё тело здесь, а душа витает, если не в облаках, то где-то на улице… Постарайся переместиться из мира грёз в нашу действительность. У Романа лучшее место в классе – на «камчатке», у окна в углу. И списывать удобно, и читать интересную книжку, спрятавшись за спиной сидящего впереди толстяка Феди Сажина. А главное, можно мечтать, глядя на манящий лес. «Наверно, стану лесничим… Нет, лучше охотоведом… Пожалуй, интереснее быть геологом. Они тоже много путешествуют. Или орнитологом… Изучать птиц, ездить в экспедиции… Археологом тоже клёво… Раскопки древних поселений, поиски кладов…» Роман Куликов – «трудно воспитуемый подросток». Так его называют на педсовете, в родительском комитете, в инспекции по делам несовершеннолетних. В свои четырнадцать лет Рома совершил несколько «правонарушений»: рвал яблочки-ранетки на чужой даче, залез в гараж агрофирмы и утащил автомобильную камеру, чтобы плавать на ней, разбил футбольным мячом витрину в магазине и стянул с кухни детского сада несколько банок сгущёного молока. Растёт Рома без отца, без матери. Бабушка-пенсионерка занята его воспитанием. На мизерную её пенсию прожить невозможно, бабушка подрабатывает сторожихой на птицеферме, и Рома, предоставленный сам себе, пропускал занятия, водился с детьми из неблагополучных семей. В итоге – неуспеваемость по основным предметам и привод в милицию. Старшие подростки подговорили Рому забраться в чужой погреб. Их добычей в слякотный поздний вечер стала банка старого малинового варенья и горшок прогорклой сметаны. Много усилий приложил классный руководитель 8-го «А» Вениамин Петрович Малышев, чтобы не отправлять ребёнка в спецшколу. В милиции, в суде, в прокуратуре, в редакции газеты, в администрации района объяснял, доказывал, что Рома Куликов нормальный мальчишка. - Мы тоже в своё время лазали по чужим садам и огородам, - убеждал Вениамин Петрович недовольно насупленных дядь и тёть в погонах, - ну, и что? Поймают, бывало, отдерут крапивой или прутом и никаких судов. А сейчас чуть нашалил пацан – в милицию тащат. Вон, взять, к примеру лётчика Александра Покрышкина…. До войны хулиганистым был… А стал маршалом, трижды Героем Советского Союза… Было у Вениамина Петровича основание защищать своего ученика и хлопотать за него – долг учителя. Ведь кто кроме него заступится за сироту? В редкие свободные дни брал мальчишку с собой на рыбалку. Вдвоём молча сидели с удочками в тишине на берегу деревенского пруда. И видел здесь учитель своего ученика с другой стороны. Не шалил Рома, не говорил бранных слов. Охотно собирал сушняк для костра, рубил топором дрова, умело чистил картошку и терпеливо нёс тяжёлый рюкзак. Ласково вспоминал бабушку. Самых жирных карасей заботливо заворачивал в мокрую траву, и Вениамин Петрович знал: для бабушки старается внук. Остатки от походного обеда Рома всегда выкладывал на пне для лесных обитателей. Доброе сердце у мальчика. А значит, и человеком порядочным будет, законопослушным. Если, конечно, в этом возрасте направить его по праведному пути. Приметил Вениамин Петрович в мальчике любознательность, живой ум, сообразительность, романтическую мечтательность, честность и дружелюбие в общениях с одноклассниками. Нет, никак нельзя Рому в спецшколу! Солнечный зайчик скользнул по оконному стеклу, блеснул на миг на очках учителя и затерялся где-то в плакатах по истории древнего мира. Прохладный ветерок вносил в открытую форточку ароматы сада, будоражил сидящих за партами учеников, нетерпеливо ёрзавших на скамьях. Усидеть смирно, как в зимний морозный день совсем не просто. Пьянящие запахи весны манят за околицу села, где горят оранжевые огоньки азиатских купальниц, гудят шмели, порхают лимонницы, крапивницы, голубянки, трещат сороки и деловито снуют муравьи. Много там, на природе, занимательного для пытливого детского ума. Можно, к примеру, снять с цветка жука-бронзовку, посадить в спичечный коробок, и прислоня к уху, слушать, как шуршит он там. Запрудить камнями ручей и поставить в нём колесо-вертушку. Погонять на велосипеде по узким тропинкам… Однако, всему своё время. Урок только начался. Последний урок истории в этом учебном году. И вместо обобщения пройденного материала учитель решил провести беседу о доброте и других лучших качествах человека. Вениамин Петрович Малышев, единственный из преподавателей школы, не имевший прозвищ, отодвинул в сторону классный журнал и посмотрел на мальчишек и девчонок пристальным взглядом. Дети! Совсем ещё дети! Какими вырастут? Что ждёт их в жизни? Пойдут ли все путём праведников или, соблазнённые дьявольскими посулами, некоторые из них обратятся в нечестивых? Как уберечь наивные души, впитывающие как губки и хорошее, и плохое, от сатанинских посягательств? Они доверчиво смотрят ему в глаза, и слова его воспримут как непреложную истину, запомнят на долгие годы. Но какие слова? Как произнести их, чтобы навсегда запали в открытые сердца подростков, стали для них спасительной нитью Ариадны в лабиринтах лжи, обмана, подкупа, клеветы, разврата и других пороков греховного бытия и беззакония? «Сеять разумное, доброе, вечное», - сказал замечательный русский поэт Николай Алексеевич Некрасов. Что может быть более разумным, чем Библия – кладезь мудростей?! Что может быть вечным, кроме Господа и Его заповедей? И кто истинно учит доброте, как не Бог и Его святые апостолы? Вениамин Петрович открыл Библию на странице Книги притчей Соломоновых, отмеченной закладкой-календариком православных праздников. - Итак, ребята, на последнем уроке мы поговорим о мудром иерусалимском царе Соломоне, сыне Давида и Вирсавии, жившем в десятом веке до нашей эры. Почитаем Книгу его притчей… Слова учителя потонули в протяжно-гудящем и нудно-недовольном «Ну-у… Мы это ещё в пятом классе проходили по истории древнего мира…» - Вот, и вспомним некоторые наставления Соломона перед тем, как вам отправиться на летние каникулы… Двадцать шесть пар скучающих глах неохотно оторвались от созерцания окон, в которых синело небо и слегка покачивались ветви деревьев. Рома Куликов недовольно заметил: - Скучнее занятия не придумать, как только Библию читать на последнем уроке… В пятом классе ещё учили про это… И вообще я в Бога не верю… Зачем мне слушать какие-то притчи? В лес бы сейчас! На природу! Поговорить о путешествиях в дальние страны… - В самом деле, ребята! У меня предложение… Вениамин Петович заговорщически понизил голос, обводя класс прищуренными глазами. – Проведём наш последний урок в школьном парке… - Ура-а! – вскричали самые нетерпеливые, но тотчас смолкли: Вениамин Петрович поднял руку, требуя тишины. - Тихонько встаём и на цыпочках, бесшумно выходим… Сбор, где всегда – под старой липой… Когда все расселись полукругом на траве, учитель спросил: - Кто знает, что такое «Соломоново решение»? В пятом классе, говорите, проходили эту тему… - Мудрое решение… - подал неуверенный голос вихрастый рыжий мальчуган со смешной фамилией Непейпиво. Всякий раз, как на других уроках называлась она, раздавался непроизвольный смех, вызывая слёзы на глазах мальчика. - Верно, Володя… А в чём оно заключалось? Тишина… Маша Кругликова обрывает листочки с ветки. Коля Овсянников покусывает длинную травинку. Рома Куликов сдувает с руки прихлопнутого комара. Миша Пчельников носком ботинка ковыряет песок. Илья Крейдер гоняет прутиком жучка. Подобным «делом» заняты и остальные ученики. Рома Куликов нарушает молчание: - Соломон был злой и жестокий царь… - Это почему же? - Приказал зарубить ребёнка… - И это всё, что ты запомнил из учебника пятого класса? - Ещё про то, как две женщины поспорили из-за ребёнка… Ну, чтобы каждой из них досталась половина, царь приказал разрубить его… Разве не дикость? - И что? Разрубили ребёнка? - Да, кажется, нет… Не помню… - Ты сейчас бездоказательно обвинил, оклеветал царя Соломона. Так часто и других людей, не разобравшись, обвиняют в том, чего они не совершали… А что советует Соломон в главе четвёртой, стих двадцать четвёртый: «Отвергни от себя лживость уст, и лукавство языка удали от себя». И предупреждает: «Лжесвидетель не останется ненаказанным, и кто говорит ложь, погибнет». Глава девятнадцать, стих девять… А было так… Одна женщина во сне нечаянно придавила грудного младенца. Подложила мёртвого соседке, а живого взяла себе. Другая женщина проснулась, заметила подлог и подняла вой. И заспорили женщины, и буквально вырывали младенца друг у дружки. Каждая кричала: «Это мой ребёнок!» Как тут понять, кто из них настоящая мать? Делать анализ крови на определение ДНК тогда не умели. И детектор лжи не изобрели. Пришли женщины на суд. Пусть Соломон рассудит. Кстати, замечательный русский художник Ге написал на эту тему прекрасную картину «Суд Соломона». Так вот… И сказал Соломон: «Не могут поделить – разрубите дитя на две половины. И отдайте каждой из них». Конечно же, справедливый, благородный и добрый царь вовсе не собирался убивать ни в чём не повинное дитя. Незаметно шепнул на ухо своему визирю, который предупредил воина, чтобы тот нарочно замахнулся мечом. Желая выяснить, какая спорщица родная мать ребёнка, Соломон, как принято сейчас говорить, применил психологический приём… - Взял на пушку, - подсказал Максим Девятков. - Взял на понт, - пробасил Рома Куликов. Для убедительности растопырил пальцы на манер блатных. Ребята расхохотались. Смешно бесподобно! Ещё бы! Старый бородатый Соломон гнёт понты! - Взял на испуг! – предложил свою версию Федя Сажин. - Этот слэнг, ребята, то есть разговорный язык, годен лишь в исправительно-трудовых колониях. Надеюсь, не для того вы учитесь, чтобы совершать противоправные действия и быть уголовниками. Правильно было бы сказать: «Мудрец сыграл на чувствах спорящих женщин». Когда воин осторожно поднял младенца за ножку и бесстрастно поднял золотом сверкнувший на солнце бронзовый меч, одна женщина крикнула с досадой: «Ну и пусть никому не достанется!» Другая, в страхе за жизнь ребёнка, бросилась к ногам царя, умоляя не губить его. «Отдайте ей! Лишь бы живой остался ребёнок!» – со слезами проговорила она… Кто из них настоящая мать? - Которая решила отдать ребёнка, чтобы спасти его, - ответила за всех Маша Кругликова. - Догадаться не трудно. «Вот кто настоящая мать! Отдайте ребёнка ей!» – повелел мудрый Соломон. И слава о его разумных наставлениях, мудрых советах и нравоучениях, изложенных в Книге притчей, дошла до наших дней. Вот, послушайте… «Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его». Глава три, стих двадцать семь… «Не замышляй против ближнего твоего зла, когда он без опасения живёт с тобою». Глава три, стих двадцать девятый… «Не вступай на стезю нечестивых, и не ходи по пути злых». Глава четыре, стих четырнадцатый… А теперь скажи мне, Рома Куликов, мог ли быть злым и жестоким царь, дающий молодым людям наставления быть добрыми, честными, отзывчивыми к чужой беде? Рома растерянно опустил голову. - Ладно, можешь не отвечать… Вижу, что осознал своё опрометчивое суждение… Обращаясь к молодому человеку в своих притчах, Соломон наставляет: «Приобретай мудрость, приобретай разум; не забывай этого, и не уклоняйся от слов уст моих… Высоко цени мудрость, и она возвысит тебя; она прославит тебя… Возложит на голову твою прекрасный венок, доставит тебе лета жизни». Глава четыре, стихи пять, восемь, девять… В последнюю минуту по аллее парка мимо проходила завуч школы Тамара Юрьевна Белявская по прозвищу Мымра. Замедлила шаги, прислушиваясь к словам учителя истории. - Вениамин Петрович! После вашего вольного урока на свободные темы не опоздайте на педсовет, который состоится через двадцать минут… - Да, ребята… Заговорились мы тут, - глядя на часы, озабоченно произнёс Вениамин Петрович. – Сейчас будет звонок. До встречи в новом учебном году! На каникулах помогайте вашим папам и мамам, бабушкам и дедушкам управляться на огороде, на хозяйстве и в доме. И всегда помните наставления, прочитанные вам сегодня из Библии. Счастливого лета, ребята! - А я думал: о природе говорить будем, - разочарованно протянул Рома Куликов. - Говорить о природе, Рома, это объять необъятное. Можно беседовать лишь об отдельных видах животного и растительного мира, о сохранности природы и бережном отношении ко всему, созданному Богом. Одного урока здесь мало. Кстати, в последнее воскресенье июня я иду вместе с другими прихожанами храма в крестный ход к святому источнику. День туда. Ночёвка в палатке у костра. День обратно. Кто со мой? Все?! Но поход не будет лёгким. И как всякое путешествие потребует выдержки, терпения, силы воли в преодолении трудностей. Согласны?! В таком случае, сбор в девять ноль-ноль у ворот храма. Одеться по-походному. Лёгкий плащ из целлофановой плёнки на случай дождя, фляжка с водой, спальный мешок. У источника мы наберём святой воды, которая помогает исцелить болезни. А по дороге и на темы природы поговорим… У нас будет достаточно времени. Так не забудьте: последнее воскресенье июня. В девять часов утра… До встречи у храма! И он ушёл с угрызениями совести, что не сказал ребятам всей правды: предстоящий разбор на педсовете его педагогической деятельности в школе, которой отдано четверть жизни, не предвещал ничего хорошего. Как и предполагал Малышев, все выступившие на педсовете преподаватели старательно отплачивали руководству школы за денежные надбавки к проведённым внешкольным мероприятиям и дополнительным учебным часам, за выхлопоченные места в детских садах и комнаты в общежитии. Услужливо попрекали Малышева в излишней религиозности на уроках истории. - Что вы себе позволяете? – возмущалась Мымра. – Мало того, что вывели детей на улицу, сорвали тем самым урок по учебному плану, так ещё вешате им на головы какие-то Соломоновы венки… - Возмутительно, - поддержала коллегу Светлана Никифоровна Милькина, преподаватель химии, и понятно, «Химоза». – Здесь не воскресная школа богословия, и программой не предусмотрены уроки культуры православия… - Очень жаль, потому что духовная культура Руси и культура православия – неразделимое целое, - спокойно ответил Малышев. – Как прикажете рассказывать учащимся, например, о крещении Руси князем Владимиром, не объяснив им причины крещения, разницы между принятым им православием и другими вероучениями? - Вы никогда не ставите учащимся двойки, - выложила свой аргумент Амплитуда – преподаватель физики, худая и высокая женщина. – У вас, что, все так прекрасно знают историю, что в журнале нет плохих отметок? И даже Рома Куликов в хорошистах ходит… Между прочим, он состоит на учёте в отделе по делам несовершеннолетних… - У вас старые данные… - возразил Вениамин Петрович. – Рома снят с учёта ещё в первом полугодии… Кстати, я договорился с настоятелем храма отцом Феодором о переводе сироты Куликова в православную гимназию… Почему не ставлю двойки? Позвольте на ваш вопрос, уважаемая Маргарита Альбертовна, ответить вопросом: если в случае непредвиденных обстоятельств вы окажетесь с учащимся на необитаемом острове, вы продолжите с ним занятия? - Разумеется, - фыркнула Амплитуда. - И будете ставить ему оценки? На песке? Послышались смешки учителей. - Ну, знаете ли… - раскачиваясь на длинных и тонких ногах, дёрнула плечом Амплитуда. – Сравнили, тоже… - Безобразие! – воскликнул необъёмный преподаватель биологии Анатолий Викторович Сёмушкин по прозвищу Паровоз. К своим несоразмерным телесам он имел привычку пыхтеть. – Безобразие! – повторил Паровоз. – А ещё кандидат педагогических наук! Идите в монахи, читайте проповеди в монастырях, а здесь школа… пых…пых… Неровен час, ещё и богослужения начнёте устраивать… - О том, что у нас не проводятся богослужения, можно лишь сожалеть, - сказал Вениамин Петрович. Поднялся и подал директору школы, всё время молчавшему, заявление об увольнении по собственному желанию. – Жаль, что приходится расставаться с классом… Вы, Анатолий Викторович, очень кстати напомнили коллегам о моей учёной степени. Я приглашён в университет заведующим кафедрой истории, буду читать лекции студентам юрфака… Прощайте, уважаемые! Время скоротечно… Однажды, по прошествии нескольких лет, на Троицын день, Вениамин Петрович стоял в толпе прихожан. Благообразный священник отец Феодор окроплял водой, брызгая на детей и взрослых пучком берёзовых веток, обмакнутых в бак, который несли за ним два молодых человека в одеяних послушников. Приглядевшись, Вениамин Петрович признал в одном из них своего бывшего ученика Рому Куликова. И сердце учителя забилось в радостном волнении. Реквием ре – минор