Венок Соломона

У известного американского писателя О.Генри (Уильям Портер), есть замечательный рассказ: «Дороги, которые мы выбираем». «…Семнадцати лет я убежал из дому. И на Запад я попал случайно. Шёл я по дороге с узелком в руках, хотел попасть в Нью-Йорк. Думал, попаду туда и начну деньги загребать. Мне всегда казалось, что для этого я и родился. Дошёл я до перекрёстка и не знаю, куда мне идти. С полчаса я раздумывал, как мне быть, потом повернул налево. К вечеру я нагнал циркачей-ковбоев и с ними двинулся на Запад. Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выбрал другую дорогу. - По-моему, было бы то же самое, - философски ответил Боб Тидбол. – Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу». Дороги, которые мы выбираем… Да, действительно… Перед каждым человеком в жизни простирается много дорог. Каждый задумывается: на какую вступить? Какого спутника избрать и каким делом заняться? И принятое решение будет самым главным, самым судьбоносным, поскольку среди множества дорог, из которых человек выбирает одну, уводящую в туманную неизвестность, есть лишь два пути: нечестивый и праведный. В детстве, юности, в зрелом возрасте никто не желает себе несчастья, бед, неурядиц, неудач. Но проходят годы, и стезя одного оказывается нечестивой, а путь другого – праведным. Жизнь одного полна трагизма, переживаний, тогда как у другого спокойна, уравновешена, напояема благостью и умиротворением. Как же так случается? Ведь все родятся непорочными, безгрешными, и вступая в жизнь, не помышляют о неблагополучном для себя исходе. Каждый, совершая поступок, делая первый шаг на пути к нему, находит его для себя правильным. И предупреждает нас мудрый Соломон, царь Иерусалимский, сын Давида и Вирсавии: «Есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их – путь к смерти». Библия, Ветхий завет, Книга притчей Соломоновых, глава 16 (25). И ещё раз напоминает нам: «Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца». Глава 21 (22). Так как же не сбиться с правильного пути, не вступить на ошибочный, кажущийся прямым и лёгким, чтобы в конце его не терзаться муками совести за грехи свои? «От Господа направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой?» - вопрошает Соломон. Глава 20 (24). И вразумляет нас по-отечески разумным советом: «Во всех путях твоих познавай Господа, и Он направит стези твои». Глава 3 (6). А посему, человек, положись на Бога и выбирай в жизни любую дорогу, какая придётся по душе. Становись врачом, юристом, хлеборобом, строителем, защитником Отечества, моряком, шофёром – кем угодно! Но иди по выбранной дороге твёрдо, прямо и честно, без зла и насилия, без лицемерия, жадности и зависти, без лжи и коварства, без подлости. Бойся Господа. Соблюдай заповеди Иисуса Христа и наставления святых угодников. Чти Пресвятую Богородицу. Преклоняй смиренно голову и читай молитву пред иконами. Ходи в церковь и зажигай поминальные свечи. И дорога, по которой пойдёшь, соизмеряя свои шаги по ней со Священным Писанием, окажется исконно верной, а путь истинно праведным. Итак… Дороги, которые мы выбираем… Два человека родились в один день и час далеко друг от друга. О жизни каждого из них в разные годы кратко, а иногда подробно делались различные записи в документах и личных делах, сообщали газеты, радио, телевидение. Сложив воедино всю информацию о них, нетрудно проследить жизненные пути обоих. Дороги их пересекались и всегда расходились, ибо кривой путь и прямой не сойдутся. …Когда операционная городского роддома огласилась криком новорожденного, в приобском селе Берестовка повитуха Евдокия Карпова тоже приняла от роженицы младенца. - Крепенький малыш… Сильным мужиком будет и праведным… Как отец и мать его… Богохульников да прочих нечестивцев у нас нетути… Люди смиренные в нашей Берестовке… Спаси тебя, Господи, - перекрестила Евдокия кряхтящего ребёнка. Почти все молодые жители села обязаны умелым, чутким рукам и доброму сердцу этой женщины. Настя Копылова, телятница животноводческой фермы, слабо улыбнулась. - Спасибо, баба Дуся… Немного полежу и встану… Как он… сыночек мой? - Всё хорошо, Настя… Не беспокойся… Ребёночка в целебной травке искупаю… Как назовёте парня? Или не придумали ещё? - А мы так с мужем порешили: в какой день по церковному календарю родится, так именем того святого и назовём. Сегодня тринадцатое декабря… День апостола Андрея Первозванного… Стало быть, Андреем будет. И какое счастливое совпадение: деда тоже Андреем звали! Не довелось мне свидеться со свёкором своим: с войны не вернулся Андрей Никитич. Вот, в память его и будет Андреем… - Хорошее имя… Православное… - Слава Богу, баба Дуся, все мучения позади… На кого похож, как думаешь? Покажи его мне… - приподнялась Настя, но тотчас бессильно откинулась на подушку. - Лежи, милая, увидишь ещё сыночка своего… На Сашку, мужика твоего похож… Вот окрепнет малец, в церковь свезём, батюшка наш Василий окрестит его в веру нашу православную… Крестик освящённый на шейку ему повесит… И побежит наш Андрюша ножками по земле, будет уму-разуму набираться, Бога любить, родителей уважать… Так, приговаривая, пеленала новорожденного Евдокия, или баба Дуся, как уважительно звали её сельчане. - А вот и муженёк твой явился… С первенцем вас, Александр Андреич! – поздравила Евдокия вошедшего в дом мужчину. – Радуйся, отец! Сын у тебя! Вырастет – вместе хлеб сеять, убирать будете… Александр Копылов, механизатор-хлебороб, снял шапку, и не раздеваясь, прошёл в горницу, размашисто перекрестился пред иконой Божьей Матери. Произнёс во славу Её молитву, волнуясь, сказал: - Спасибо, Пресвятая Богородица, за благополучное рождение моего сына! Растроганно обнял Евдокию. - И вам спасибо, баба Дуся! Расстегнул шубу-дублёнку, вынул из-за пазухи шёлковый полушалок, накинул на плечи повитухи. - Это вам… За труды… Носите на здоровье! - Та нешто я за подарки, - запротестовала было Евдокия, но Александр поспешил успокоить женщину. - Знаю, что не за подарки помогаете… Потому и дарю… За доброту вашу… Храни вас Бог! …В этот же день и час медработники городского роддома суетились вокруг новорожденного ребёнка, заявившего о своём вступлении в жизнь пронзительным «у-а». Его обмыли, взвесили, привязали к ножке ярлычок с фамилией, запеленали, положили в кроватку. - Слабенький, - констатировал главный врач. - Да… Всего кило двести, - подтвердила акушерка. - Мамаша курит… До родов весь коридор табачищем провоняла… Где же ему здоровеньким быть? - сердито проговорила санитарка. - Ладно… Потерпите… - миролюбиво махнул рукой главврач. – Сами знаете, кто её муж… А мне ремонт роддома делать… Стройматериалы, медицинское оборудование через него пробивать… Вы уж, девоньки, постарайтесь… И ребёнку, и мамаше уделите особое внимание… Кстати… Отдельную палату ей определили? - Обижаете, Виктор Захарович… Самую лучшую предоставили… Телевизор у неё, цветы в вазе… Кровать двуспальная… Да только она всё губы поджимает… Всегда чем-нибудь недовольна… Стол фруктами завален, дорогими конфетами… И где только берут? – с ухмылкой заметила санитарка. – У других-то в палатах ничего нет… Печенью да яблочку зелёному рады… А этой птичьего молока не достаёт… - Ошибаешься, Катя… Есть и «Птичье молоко»… Конфеты такие в коробке привезли ей вчера…. Сигареты «Кент»… Жвачки японские…. Сок манго… - Живут же люди… - вздохнула санитарка, принимаясь за уборку. – Слуги народа… Чёрт бы их побрал! - Тише, Катя… Сам товарищ Волобуев к нам пожаловал, - приложив палец к губам, шепнула акушерка. По коридору, задрав подбородок, преисполненный важности и собственной значительности, следовал секретарь горкома партии. В белом халате, небрежно наброшенном на плечи, выпятив живот, он шёл медленно, широко расставляя ноги в меховых унтах. За ним на почтительном расстоянии шествовал личный водитель служебной «Волги» с корзиной, полной дефицитных в те годы продуктов. - Князь удельный… Идёт, словно в штаны наклал и боится растрясти, - тихо сказала санитарка. Акушерка прыснула, с нотками зависти сказала: - Глянь, Катя… Опять деликатесы ей прут… А она ничего не ест… Фигуру блюдёт… - Ей хорошо питаться надо… И не курить… Ребёночка, ведь, грудью кормить… - Не барское это дело, Катя, ребёночка грудью кормить… Не пристало жене слуги народа обременять себя такими хлопотами… По её просьбе Волобуев потребовал перевести ребёнка на искусственное кормление… - Да ну… - Вот тебе, и «да ну…». Стерва она, Катя. О своей внешности заботится. Грудь хочет красивую иметь. В то время, как две молодые работницы роддома обсуждали мамашу за нерадивость к собственному чаду, в отдельной палате между супругами шёл негромкий спор о будущем имени новорожденного. - Я хочу назвать его Леонидом… В честь Леонида Ильича Брежнева… - Не звучит… Сейчас в моде заграничные имена… Например, Вальдемар… Представляешь… Поступит наш сын в университет, и его будут звать: Вальдемар Волобуев… А как красиво на слух: Валь-де-ма-ар… Не так ли, дорогой? - Хорошо… Пусть будет Вальдемар… Время шло… Подросли дети. Андрюша Копылов с деревенскими ребятишками по пыльной улице Берестовки обод от велосипедного колеса гонял. На речку, в лес ходил, к мамке на ферму бегал, помогал телят поить. С отцом в кабине трактора трясся, на сенокосе в шалаше на свежей траве спал под нудное гудение комаров. Зимой с крутого заснеженного берега на санках катался, приходил домой в валенках, набитых снегом. И чаще всего, вместе с ватагой таких же шмыгающих носами пацанов в задубелых пальтишках и дырявых рукавичках. А однажды Андрюшка притащился домой с подбитым глазом и оторванными пуговицами. Настя руками всплеснула: - Где тебя так угораздило? Не иначе, подрался? - Колька Протасов голубям лапки связывал и отпускал… Ну, наподдавал ему, - виноватым голосом ответил Андрей… Котёнка он камнями забил… И обзывался… - Не смей драться… А Кольку Бог накажет… - А как Бог узнает про Кольку? – спросил Андрюшка. - Бог всех видит, - ответила мать. - И меня тоже? - Конечно… Вот ты подрался с Колькой, а это плохо. И Боженька за это рассердится на тебя. Не делай больше так… - А если Колька опять обзывать меня будет? Настя раскрыла Библию, задумчиво полистала. - Вот, нашла… Глава двадцать шесть, стих четвёртый… Послушай, сынок, что сказано в Книге притчей Соломоновых: «Не отвечай глупому по глупости его, чтоб и тебе не сделаться подобным ему». И вот ещё: «На каждом месте очи Господни; они видят злых и добрых». Глава пятнадцать, стих три. Воздаст Боженька хулигану Кольке по нечестивым делам его. Слова матери запали в сердце мальчика. Когда ранней весной Колька Протасов, шестилетний проказник, полез на дерево разорять сорочье гнездо, сорвался с него и ударился спиной о стылую землю, Андрюша искренне верил, что Бог наказал обидчика животных и птиц. Вальдемар Волобуев в детский сад ходил. Не пешком, конечно. Горкомовская «Волга» привозила мальчика и отвозила домой. В детском садике у Вальдемара были дорогие игрушки, которыми воспитатели не разрешали играть другим детям. Вдруг сломают. Что тогда сказать его привередливой маме? Платить за поломанные игрушки из своего кармана? Нет, уж лучше пусть ребёнок играет отдельно от них. Вальдемар капризничал, дразнил и задирал сверстников. Дрыгал ногами и плаксиво тянул: - Не тлонь… Это моя масына… Вот сказу папе… Он выгонит тебя из садика… Когда я выласту, я тозе буду секлеталём голкома… Папа так сказал… А мама говолит, что я буду дилектолом лестолана. А я хочу милицанелом… Буду налучники надевать и стлелять из пистолета… Однажды его нечаянно толкнула девочка. Вальдемар разревелся. Мама увидела его плачущим и, вытирая слёзы избалованному ребёнку, постаралась успокоить. - Тебя ударили, а ты? Дай сдачи! Вальдемар так и делал. Бил по лицу тех, кто не нравился ему в группе. Родители других детей жаловались воспитателям на его плохое поведение, но те лишь руками разводили: - А что мы можем поделать? Ребёнок абсолютно неуправляемый. Сыночек Волобуева… Терпим… Потом была школа. Андрею Копылову мама сшила тряпочную сумку. Ему купили клетчатую рубаху, ботиночки и новую школьную форму. С букетом астр он пришёл в первый класс деревенской начальной школы. Чёрная «Волга» подкатила первого сентября к воротам новой средней школы. Водитель услужливо открыл дверцу перед элегантно одетой женщиной. Следом за ней из машины выскочил маленький щёголь с чёрным кожаным портфелем. Именитая мать и её знатный сынок под угрюмо-завистливые взгляды прочих родителей степенно прошли к трибуне, где жену товарища Волобуева попросили сказать поздравительную речь. Под редкие хлопки родительских ладоней Вальдемару предоставили почётное право разрезать красную ленточку открытия новой школы. Началась учёба. Андрюша Копылов, скромный, аккуратный мальчик, сидел на уроках тихо, внимательно слушал преподавателей. Мать наказывала ему: - Веди себя смирно. И помни: «Блажен человек, который всегда пребывает в благоговении; а кто ожесточает сердце своё, тот попадёт в беду». Так сказано в Библии, в книге притчей Соломоновых, в главе двадцать восемь, стих четырнадцать… На уроке рисования, уже в пятом классе, ученики устроили ералаш. Молоденькая учительница напрасно взывала к совести расшалившихся детей. На парту перед Андреем упал горшок с геранью. Андрей спокойно стряхнул землю с альбома, поставил горшок на подоконник и принялся раскрашивать рисунок. Казалось, галдёж в классе совсем не касается его. Сельские учителя часто менялись, и это не могло не отразиться на знаниях учащихся. Не усвоив достаточно хорошо азы алгебры и геометрии, Андрей слабо учился по математике. К тому же, в старшие классы он ходил пешком в соседнее село за семь километров. Зимой брёл по сугробам в буран или в мороз. Весной и осенью, часто в дождь с холодным ветром, чапал в кирзовых сапогах по грязи просёлочной дороги. Возвратившись из школы, помогал по хозяйству. Колол дрова, чистил в стойлах, водил скотину на водопой к реке. Бегал за хлебом в магазин. И не всегда домашние задания были выполнены полностью. В дневнике порой проглядывали двойки по физике, математике и другим предметам. Просматривая дневник, Настя выговаривала ему: - Не оправдывайся, что некогда было выучить… Другие тоже родителям помогают... И без двоек обходятся. Учись, сынок, не ленись… Вот, прочти главу десять, стих четвёртый из Книги притчей Соломоновых. Вслух читай! - «Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает», - прочитал Андрей, возвращая Библию. Но мать отстранила её. - Нет, погоди… Вот здесь ещё прочти, а я послушаю… Главу восемь, притча десять… Главу три, притчи четырнадцать и пятнадцать… Я пометила их точками… - «Примите учение моё, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото». – с расстановкой, прочитал Андрей. - Вот, видишь, что говорит мудрый Соломон… Лучше знание, чем золото… Дальше читай… Андрей послушно прочитал: - «Потому что приобретение мудрости лучше приобретения серебра, и прибыли от неё больше, нежели от золота… Она дороже драгоценных камней, и ничто из желаемого тобою не сравнится с нею». - Понятно тебе? Учиться надо! Разуму набираться! Мудрости! Учёба – это твоя работа. Поэтому, работай прилежно, как я, как отец… У нас грамот Почётных сколько… А у отца даже орден Почёта… Была у любознательного мальчишки любовь к природе, ко всему земному, выразившаяся в тягу к постижению её тайн. Особенно привлекали его ботаника, зоология, биология, анатомия, химия. Не удивительно, поэтому, что с его стола не сходили книги Брема и Томпсона, Пришвина и Бианки, Аксакова и Тургенева, записки орнитологов, врачей, геологов, археологов, океанологов, ихтиологов и даже кинологов. Пятёрки по естественным наукам были привычными напротив фамилии Копылова в классном журнале. Педагоги терялись в догадках, к чему юношу больше влечёт, но когда его сочинение «Образ Базарова. Сила и бессилие героя романа И.С.Тургенева «Отцы и дети» заняло на областном конкурсе первое призовое место, в школе уже не сомневались: быть Копылову врачом! В районной газете «Знамя труда» сообщалось: «Из горящей конюшни выгнал взбешенных лошадей учащийся седьмого класса Андрей Копылов». «На уборке картофельного поля колхоза «Коминтерн» отличились: Андрей Копылов…» «Победителем районной олимпиады «Химия и жизнь» стал учащийся девятого класса Андрей Копылов». «Первое место в лыжной гонке завоевал десятиклассник Андрей Копылов». После успешного окончания школы Андрей Копылов блестяще сдал вступительные экзамены в медицинский институт. Пройдут годы, и студент хирургического факультета Андрей Копылов станет профессором, доктором медицинских наук, ректором института. А пока будущее светило медицины занимало койку в тесной четырёхместной комнатушке студенческого общежития, где судьбой ему была уготована встреча с Вальдемаром Волобуевым. Но прежде несколько слов об учёбе сына партийного руководителя, и теперь уже второго секретаря обкома КПСС товарища Волобуева Н.Н. …Седовласая учительница химии, известная среди учащихся под именем «Старая калоша», степенно вошла в кабинет директора школы, сухо спросила: - Вы позволите, Егор Иванович? - Да, конечно, входите, Вера Степановна, присаживайтесь, пожалуйста, и я весь внимание… - Что ставить по итогам года Волобуеву? Я не могу поставить ему положительную оценку. Моя совесть учителя… Красивый, интеллигентный мужчина, недавно назначенный на должность директора школы, снял руку с телефонного аппарата, удивлённо посмотрел на учительницу. - Не понял, Вера Степановна… Вы педагог с большим стажем и задаёте мне такой вопрос… - Вальдемар Волобуев – разгильдяй и лодырь, не посещал уроки химии, о чём я неоднократно информировала предыдущее руководство, педсовет, родительский комитет, ставила в известность классного руководителя… Егор Иванович в раздумье постучал ладонью по крышке стола, передвинул телефонный аппарат и, прищурив глаза, с улыбкой, не то в шутку, не то всерьёз, произнёс: - Решайте сами! Поставьте пятёрку или вкатите ему двойку! Да пожирнее! На ваше усмотрение… У вас всё? Вера Степановна, с недовольным видом поднялась с кресла, направилась к выходу. - Вера Степановна! – остановил её директор. - На совещании педколлектива не забудьте объяснить коллегам, что их заявления на получение квартир, мест в детских садах и яслях, на строительство дач и гаражей отложены горкомом в долгий ящик. «Почему?»– спросят они. «По причине двойки по химии, выставленной нерадивому ученику Волобуеву и оставленному из-за этого на второй год» - ответите вы. Не сомневаюсь – они правильно поймут вас… Вера Степановна ничего не сказала в ответ. Надеялась, что директор возьмёт на себя ответственность и прикажет не аттестовать ученика. Поджав губы, с румянцем, слегка окрасившем бледные, впалые щёки, учительница дёрнула плечом и вышла из кабинета. - Старая калоша, - тихо проговорил директор, когда за Верой Степановной закрылась дверь. – Ей-то что… Бездетная… Одна живёт в двухкомнатной квартире… А каково тем, кто ютится с детьми в «малосемейках»? С какими глазами являться на приём к секретарю горкома партии с просьбой предоставить жильё учителям школы, когда сынка его оставили в этой самой школе на второй год? Да разве ей понять?! – в сердцах махнул рукой директор и взял телефонную трубку. - Алло… Приёмная товарища Волобуева? Любовь Дмитриевна? Добрый день! Егор Иванович беспокоит… Как там наши заявления? Ещё не рассмотрены? Надеюсь, горком не будет возражать? Спасибо, Любовь Дмитриевна! Горком в лице старшего Волобуева не возражал… Школа в лице младшего Волобуева плакала. Плакали учителя от хамских выходок Вальдемара. Плакали школьники, над которыми тот измывался, вымогал или нагло отбирал у них деньги, выданные родителями на обеды. Подкладывание кнопок на стулья учителям шаловливыми детьми - просто безобидные шутки в сравнении с хулиганскими выходками Вальдемара. Невзрачного, худосочного, тщедушного подростка по прозвищу «Чморик» боялись старшеклассники. Вальдемар водился с Ильёй Брагиным – недалёкого умственного развития ровесником, наделённым физической силой и крепким телосложением. Громила-Брагин имел прозвище «Слон», хотя сутулой фигурой и волосатыми ручищами больше походил на гориллу. Разумеется, способностями в ученье Брагин не блистал, но благодаря дружбе с Волобуевым, которым прикрывался как щитом, регулярно переходил из класса в класс. Свою зависимость от сына высокопоставленного партийного босса Брагин отрабатывал угодничеством. Стоило трусливому, но заносчивому Вальдемару показать на кого-либо пальцем, как Брагин с готовностью опустошал карманы ученика, бил за попытку сопротивления. Никто из учащихся под угрозой наказания не жаловался дома. И подонкам всё сходило с рук. Из боязни потерять надежду на квартиру, униженно сглатывали слёзы оскорблённые ими учителя. Однажды, в школе были разбросаны фотографии обнажённой учительницы химии. Они появились вскоре после того, как Вера Степановна сделала замечание Вальдемару, курившему в фойе. Все понимали, что это всего лишь умелый фотомонтаж, догадывались, чьих рук дело, но не пойман – не вор. А Вальдемар, уверенный в безнаказанности благодаря влиятельному отцу, продолжал безобразничать. В газете «Ударник пятилетки» в те годы внимание читателей привлекли заметки: «Лихач» - о мотоциклисте, сбившем двух девочек, и «Взломщик» - о краже морфина из аптеки. В обоих случаях «героем» заметок был Вальдемар Волобуев. Милиция замяла те происшествия, и горожане забыли их, потому что вскоре в стране наступил криминальный беспредел горбачёвско-ельцинских реформ. Всесильный папаша Вальдемара лишился тёплого места в обкоме КПСС, стал управляющим жилищно-коммунальной конторы, однако, используя старые связи, успел-таки всунуть своего выкормыша в мединститут. Здесь, в просторном актовом зале сошлись, чтобы вскоре разойтись, дороги-пути Вальдемара Волобуева и Андрея Копылова: нечестивый и праведный. На лекциях они сидели рядом. Модно одетый, с дорогим чемоданчиком-кейсом прыщеватый Вальдемар выглядел вызывающе броско. На шее – золотая цепь. На пальце – платиновый перстень-печатка. Длинные волосы сзади схвачены в пучок. В руках вместо конспекта – редкий в те годы радиотелефон. Вальдемар рисовался перед девицами-студентками, не стесняясь в непристойных выражениях. К институту подъезжал на «Мерседесе» и курил дорогие сигареты «Marllboro». Коренастый, коротко стриженный Андрей ничем не отличался от однокурсников: джинсовка, кроссовки, дерматиновый портфель со стопой общих тетрадей. Пристальный взгляд пытливых глаз, устремлённый на кафедру. Во время лекции Вальдемар часто оборачивался, переговаривался с сидящими за спиной студентками. - Ты чего не пишешь? – тихо спросил Андрей. – Это же сам профессор Афанасьев… У него без конспекта экзамен не сдашь… - Пиши, если тебе надо, - отмахнулся Вальдемар. – Предлагаю слинять сейчас отсюда и махнуть на дачу моих предков. Прихватим этих тёлок… Они согласны… - Нет, - отказался Андрей. – Ты же знаешь, у меня девчонка с терапевтического. Обещал в храм сходить с ней… - В церковь, что ли? Ну, ты даёшь! Нашёл, куда подругу вести… Поедем с нами… Не пожалеешь… Вальдемару нравился крепко сложенный, простоватый парень. Рассчитывая сделать Копылова столь же верным слугой, как школьного приятеля Брагина, продолжал рисовать картину веселья на папиной даче. - Такие классные тёлки! Потанцуем! У меня новые записи Модерн токинг… Коньяк, шампанское… Поедем?! - Нет, не могу… Да и сессия на носу… Как сдавать Афанасьеву собираешься? Никакие связи не помогут… - А я и не собираюсь сдавать… Не моё это призвание в чужих кишках ковыряться… - Зачем поступал в медицинский? - Предки по блату запихнули… А я бизнесом займусь… Скупка-перепродажа орденов, медалей, ювелирных изделий и прочих драгоценностей… Выгодное дело. Хочешь со мной? Пойдём вместе по дороге к большим деньгам, к богатству, к славе… - Каждый сам себе выбирает дорогу… Я уже выбрал… Их дороги пересеклись во второй раз через семь лет. …За окном горбольницы была августовская тихая ночь. Молоденькая хирургическая сестра Маша – недавняя выпускница медучилища, вбежала в ординаторскую, взволнованно-радостным голосом воскликнула: - Андрей Александрович! Он пришёл в сознание! Заведующий хирургическим отделением передвинул ладью на шахматной доске, забрал коня, спокойно сказал: - Шах, Виталий Семёнович! Пульс? Давление? Общее самочувствие? – спросил он, не отрывая взгляда от своих белых фигур, окруживших короля чёрных. - Всё нормально! - Поздравляю, коллега! Блестящая операция! – сказал врач-анестезиолог, обдумывая ответный ход. – Сдаюсь… Сдвинул фигуры, распахнул окно в сад. - Откровенно сказать, Андрей Александрович, не верилось мне, что Волобуева удастся вытащить… Тяжёлое огнестрельное ранение в область живота… Но вы молодец! Кстати, что там у них произошло? Не в курсе? - Обычная бандитская разборка… Передел собственности… Что-то не поделили братки… - Жалко мужика… Решето из него сделали… - Он сам выбрал дорогу, по которой ходят одни нечестивые… Учился в медицинском… Бросил… Последние слова Копылова заглушил истеричный истошно-визгливый вопль медсестры: - Убили!!! Убили-и… Топот ног, суматоха врачей, хлопанье дверей. В больничной палате, на реанимационной койке, залитой кровью, свесив руку до полу, лежал Вальдемар Волобуев. В груди его торчала наборная рукоятка ножа. Колыхалась штора над распахнутым в сад окном, откуда тянуло прохладной свежестью близкой осени. Слышалось пение ночной птахи. В предрассветном чистом небе сверкали звёзды. На востоке занималась алая заря. Новый день собирался быть ясным и благостным.