«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб

Еще одним американским правительственным ведомством, в которое в 1940-е годы проникли агенты советской разведки, было Управление военной информации (УВИ). Оно отвечало за ведение военной пропаганды в США, а также в странах – союзницах во Второй мировой войне и нейтральных странах с помощью печати, радио и кинематографа.

В дешифровках «Веноны» упоминаются псевдонимы двух агентов, чья работа на советскую разведку была связана с УВИ. «Философ» использовался для «обработки» персонала УВИ, что на жаргоне КГБ означало добывание биографических данных и составление личных характеристик сотрудников этого ведомства. Про «Леону» известно, что она была женой какого-то нью-йоркского журналиста и собиралась поступить на службу в УВИ. Однако установить, кто именно скрывался под этими псевдонимами, так и не удалось.

Самым деятельным агентом КГБ в УВИ была Флора Вовшин. Она фигурирует в 20 дешифровках «Веноны» как «Зора». Ее родители были коммунистами и в свою очередь тоже удостоились упоминания в дешифровках «Веноны» (под псевдонимами «Хитрец» и «Даша») в качестве агентов. Однако достижения Флоры на этом поприще оказались более значительными, чем у папы с мамой. Она поступила на службу в УВИ в сентябре 1943 года и уволилась оттуда в феврале 1945 года. Из дешифровок «Веноны» следует, что в этот период Вовшин в основном занималась вербовкой других агентов. Например, в 1943 году ей было поручено проверить биографические данные молодого радиоинженера из одной американской компании. Кроме того, она лично завербовала для КГБ двух агентов – Джудит Коплон и Мэрион Дэвис («Лу»).

В трех дешифровках «Веноны» обсуждается вербовка Дэвис. 5 декабря 1944 года нью-йоркская резидентура КГБ сообщила в Москву, что Вовшин «привлекает [Дэвис] к активной работе» и что планируется «доверить «Зоре»[93] постепенную подготовку «Лу»[94] к зачислению в штат[95] после того, как «Зора» поступит на работу, представляющую для нас интерес (на что «Зора» постоянно нацеливает «Лу»)».

Из этих дешифровок также следует, что КГБ завязало контакты с Дэвис еще в Мехико, во время ее служебной командировки. В ответ 8 декабря 1944 года Москва приказала Льву Тарасову, резиденту КГБ в Мехико, основываясь на впечатлениях, полученных в ходе личных встреч с Дэвис, оценить перспективность ее вербовки в качестве агента. В январе 1945 года нью-йоркская резидентура КГБ отправила в Москву шифровку, в которой говорилось о том, что Дэвис поступила на службу в Управление координации межамериканских отношений в Вашингтоне. В этой шифровке также запрашивалась санкция Москвы на завершение процесса вербовки Дэвис: «Лу» приступает к работе, и для КГБ крайне важно, чтобы ее усилия с самого начала были приложены в нужном для них направлении, а для этого необходимы прямая связь и непосредственное руководство».

Что касается Вовшин, то связные из КГБ были весьма довольны ее преданностью делу. Один из офицеров КГБ, встречавшийся с Вовшин, похвалил ее за то, что она была «чрезвычайно серьезной, развитой и осознающей поставленные перед ней задачи».

Количество информации, которую поставляла КГБ Вовшин, производило особенно хорошее впечатление на ее кураторов из КГБ. В августе 1944 года из Нью-Йорка в Москву ушла шифровка, в которой сообщалось об отправке пачки документов УВИ, полученных от Вовшин. В ноябре того же года нью-йоркская резидентура КГБ отрапортовала в Москву о том, что «на ее квартире лежит большое количество документов, которые она должна передать нам, но пока у нее не было возможности это сделать». В декабре 1944 года в Москву пришло уведомление о получении от Вовшин новой порции документов УВИ. Однако в нем с сожалением говорилось о том, что работа Вовшин в УВИ бедна с точки зрения возможностей, представляющих интерес для КГБ.

Поэтому кураторы из КГБ посоветовали Вовшин найти себе более подходящую работу и доложили в Москву, что эта чрезвычайно отзывчивая женщина уже «занялась поисками работы, которая нас устроила бы».

В феврале 1945 года ее усилия увенчались успехом, когда она поступила на службу в Государственный департамент, являвшийся более лакомым куском для советской разведки, чем УВИ.

Продуктивность Вовшин была впечатляющей. В январе и феврале 1945 года она подготовила четыре доклада, которые нью-йоркская резидентура затем переправила в Москву дипломатической почтой. В Москве их внимательно изучили и приказали резидентуре в Нью-Йорке по возможности дополнить информацию из доклада Вовшин о Ральфе Боуэне, чиновнике Государственного департамента.