Венсеремос!

Гуднула машина, прошуршали шины, хлопнул багажник и Вася расслышал несколько вроде бы русских слов, но гости быстро скрылись в доме и он переключился на солнце, море и ветерок.

До тех пор, пока мимо него не пронесся невысокий жилистый парень как раз со скандинавской кожей и не вломился с разбегу в изумрудные волны. Исабель и вышедшая следом за мужчиной круглощекая девушка в легком платье с неодобрением смотрели, как приехавший плещется и кувыркается в волнах. К девушке застенчиво прижались два мальчика, лет четырех и шести. И тут Вася чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда из воды донеслось на чистом русском:

— Эге-гей, Валерка! Давай ко мне!

Валерка глянул на маму и побежал к воде, а Вася выдохнул и успокоился — ну мало ли советских на острове, сотрудник посольства с семьей, специалист или даже военный советник…

Наплававшись, новоприбывший с сыном вышел из воды, приглаживая мокрые волосы и широко улыбаясь. Добравшись до шезлонгов, он повернулся к Васе и старательно выговорил:

— Буэнас диас! Сой Виктор Быковский, вамос… фамилиаре семонос!

— Астронаута? — распахнула глазищи Исабель.

— Космонавт! — гордо поднял палец вверх Быковский, не переставая улыбаться.

— Тупак Амару, — протянул руку Вася, подумал и перешел на русский, — для своих Уасья, вы можете звать меня Вася.

— В Москве учились? — сразу сообразил летчик. — Погодите, погодите, Тупак Амару… Это вы с Геварой брали Сукре и устроили революцию в Боливии?

— Ну, что-то вроде…

— Потрясающе!

Он было повернулся к жене, смотревшей, как сыновья ковыряются в песочке, но Вася успел его остановить:

— Меня здесь нет. И если будете писать рапорт, не упоминайте, что мы встречались.

— Конспирация?

— Она самая.

— Договорились. Кстати, вам летчики не нужны? — сверкнул зубами Быковский.

Вася рассмеялся — полковнику Быковскому сейчас лет тридцать пять, а выглядит он еле-еле на тридцать, смешливый, с загнутым вниз кончиком носа и темными волосами. Загореть — так будет вылитый испанец, разве что глаза светлые, за француза сойдет вообще без вопросов. Н-да, только представить себе — летчик-космонавт в партизанской авиации!

— Пока нет, не доросли мы еще до самолетов.

За спиной над детьми ворковали на интернациональном женском языке Исабель и Валентина Быковская, а Вася отдался внезапному ощущению полного счастья — море, солнце, свобода, космос!

Всего три дня назад его везли в тесном фургоне из Брюсселя в Амстердам, а рядом дремали два парня с автоматами «Узи». Еще двое с оружием сидели в кабине — причем никого ни среди полицейских, ни среди пограничников это не волновало. Просто потому, что на боках колесного бронекошелька красовалось название известной алмазной фирмы.

Контакты из Моссада не подвели — всего через несколько часов после связи с Боливией к воротам кубинского посольства подошел визитер и назвал пароль. Внутри Авраам Дорф, как он себя назвал, быстро согласовал с людьми Пинейро и касиком последовательность действий.

Напоследок он улучил минуту и прямо спросил у Васи:

— Почему вы нам помогаете?

— Во-первых, я ненавижу, когда убивают беззащитных.

— Но вы же сами…

— Мы воюем с вооруженным противником и не трогаем мирных. А во-вторых, я учился в России и немного знаю про то, как наци вели себя с евреями.

Авраам пожал руку и откланялся.

Исабель с дочкой вылетели на Кубу напрямую, их никто не разыскивал, а вот Васю с настоящим израильским паспортом вывезли в Амстердам на фургоне, не подлежащем досмотру. Так что в Боливию он прилетел как гражданин Израиля, над чем сдержанно похихикали товарищи.

В Кочабамбе, в штабе миллисианос дым стоял коромыслом, а поток курьеров на телеграф и обратно напоминал цепочку рабочих муравьев — Че затеял партизанский съезд, на который сзывали близкие по воззрениям организации со всего континента. Через день Вася взвыл и уехал в тренировочный лагерь в Тарату, где проходили подготовку курсанты из десяти стран Южной и пяти стран Центральной Америки, не считая Мексики и островов Карибского моря. Ну и отдельные добровольцы из Италии и Германии.

— Сейчас у нас восемь человек, так сказать, с высшим образованием и примерно сорок «полевых» оперативников, — Вася с Габриэлем уселись на лавочке поодаль от восстановленного домика радиостанции.

— А сколько учится?

— На Кубе сейчас пятеро, еще двух обещают прислать из СССР, но нескоро. Наши курсы выпускают по двадцать человек каждые три месяца, но это самое первичное обучение. По хорошему, их надо переводить на полугодовую программу.

— Ну так переводи, в чем дело? — удивился касик. — Полномочия у тебя есть…

— Да съезд этот, — скривился Габриэль. — Ты представляешь, сколько народу понаедет?

— Да, я был в штабе милисианос, видел.

— Вот, отличный же повод заслать к нам агентуру, а проверить всех у нас сил пока нет. Приходиться гнать численность…

— Ну, первичный отсев же на местах делают? — Вася положил руку на плечо старшего товарища.

Габриэль скептически хмыкнул:

— Ты помнишь, как мы начинали? Так вот, на местах примерно так же, а то и хуже.