Венсеремос!

Джейн порхала карандашом по страницам блокнота, диктофон шуршал пленкой, за спиной поскрипывал стул одного из охранников-герильеро.

— Что, по-вашему, должны сделать Соединенные Штаты в отношении Латинской Америки?

— Жить с нами в мире, дать нам строить свою жизнь, как мы сами желаем. Мы можем очень хорошо жить и без Соединенных Штатов. Соединенные Штаты могут хорошо жить и без нас. Незачем лезть в дела друг друга.

— У нас многие с опаской смотрят на ваши попытки экспорта революции.

— Экспортировать революцию нельзя. Революция — это люди, много людей, тысячи, миллионы! Людей, готовых сражаться за революцию. Если их нет — революцию экспортировать не получится, если они есть — революцию экспортировать не нужно.

— А что вы можете ответить на обвинения в массовых расстрелах? — американка подняла глаза от записей на Героического Партизана.

Вася и охранники чуть не засмеялись.

— Вот, вы видите реакцию наших людей? — заулыбался и сам Гевара. — Мы не расстреливаем иначе, как по решению суда и за серьезные преступления. Процесс в Айкиле, на который ссылаются обвиняющие нас в «расстрелах», полностью задокументирован, его решения впоследствии утверждены Верховным судом Боливии.

Джейн спрашивала еще долго, часа два или даже три, Че рассказывал о жизни партизан, старательно избегая лишней информации и американка, почувствовав это, свернула интервью.

Обратно в Кочабамбу она ехала вместе с Васей.

— Джейн, а какие у вас тиражи? — спросил он, стоило джипу отъехать от школы.

— Десять тысяч номеров.

— А для кого печатается ваш журнал? Неужели его издание оправдывает себя?

— О да, вполне! — повернулось к нему веснушчатое лицо. — Вы знаете, кто такие «новые левые»?

— Конечно, я сам почти новый и очень даже левый.

— Смешно, да, — сдержанно улыбнулась журналистка. — Сейчас в США в движении свыше семисот пятидесяти тысяч человек…

— Ого! — не удержался Вася.

На двести миллионов населения вроде бы и немного, но это те, кто выходит на демонстрации и акции, то есть почти всегда — под дубинки полиции.

— …в организации «Студенты за демократическое общество» состоит более ста тысяч человек, мы распространяем журнал в двухстах университетах.

— А общий потенциал движения, вместе с симпатизантами?

— Мы оцениваем в три миллиона человек.

Неплохо, неплохо. В компартии США на пике было как раз тысяч сто, но когда это было, лет тридцать с лишним назад! New Masses издавались тиражом двадцать пять тысяч, но тогда не было телевизоров. Да к тому же эти три миллиона — фактически интеллектуальная элита страны, вряд ли такой журнал читают биржевые маклеры, рабочие или поденщики. Но от сдержанной радости Вася тут же нырнул в пучину разочарования — ведь лет через десять-двадцать эти же самые три миллиона сожрет трясина потребительства. Все тысячи «инакомыслящих» и «студентов за демократию» прекрасно впишутся в американское общество, заведут семьи, детей, возьмут кредиты на машины и дома, будут выплачивать их и радоваться падению Варшавского договора и СССР, поддерживать вторжение в Панаму, бомбежки Ливии, войны в Персидском заливе и Югославии.

Значит, все верно — именно сейчас последний шанс повернуть мир влево, от империализмов США, СССР и, в будущем, Китая.

Впереди, в долине между холмами, переходящими в горы, затеплилось зарево ночных огней Кочабамбы.

— Скажите, Джейн, а как ваша молодежь относится к старым левым, например, к коммунистам?

Девушка, не удержавшись, презрительно фыркнула:

— Как минимум, с подозрением. Чего можно ждать от этих древнелюдов, от неандертальцев, засевших в руководстве любой компартии?

Высадив Джейн у гостиницы, Вася хотел было сразу уехать на Касигуачу, но охранники запротестовали — ночь на дворе, лучше с утра. И касик отправился ночевать к старому другу, доктору Дуке.

Засиделись они заполночь — утром, когда его будил охранник, Вася еле продрал глаза.

— Что стряслось?

— Срочное сообщение из штаба, только что доставил посыльный.

На улице потрескивал движок мотоцикла.

Вася развернул послание, пробежал его глазами и матернулся про себя — в Аргентине исчезли двое руководителей подполья, штаб срочно собирается на заседание.

— Итак, компаньерос, что мы имеем на сей момент, — начал Габриэль. — Тело Марко Бурручаги найдено полицией недалеко от Санта-Фе, и через три часа после обнаружения забрано армейской разведкой. Наш осведомитель в полиции утверждает, что на теле имелись следы пыток. Быстрое изъятие также подтверждает эту версию, иначе тело просто передали бы родственникам.

— Что с Мартинесом? — пыхнул трубкой Че.

— Местонахождение пока неизвестно, — ответил Антонио. — Мы задействовали все процедуры, необходимые в таком случае, но пока отклика нет.

— Полагаю, против нас начали кампанию по устранению известных лидеров, — резюмировал Вася. — Нужно срочно уводить людей из-под удара и менять тактику.