Венсеремос!

Моссадовец успел пнуть узкомордого по затылку так, что тот ткнулся носом в землю, прежде чем своего бойца оттащил Марк. Водворив порядок, он приступил к экспресс-допросу, а Вася, как только стало ясно, что это единственная группа, отозвал наблюдателей с перевала.

Первый немец, получивший от Васи локтем, отчего кулем свалился на тропу, и оказался искомым Йозефом Менгеле. После нокаута он пребывал в прострации и почти не обращал внимания как его развязали, связали понадежней, заткнули рот, надели на голову мешок и отсадили в сторонку. Через час, когда солнце заметно начало склоняться к горам, вернулись наблюдатели, а на руках у группы имелась полная информация по беглецам.

— Ауфштейн! Марш!

Евреи пинками поднимали замешкавшихся немцев с земли. Эдуарду Рошману, бывшему коменданту Рижского гетто, а ныне упитанному солидному бизнесмену с обширными брылями один из миристов врезал прикладом по хребту. Вася остановил его — не из гуманности, а только лишь ради дисциплины.

— Моя семья успела эмигрировать, но дядя и тетя погибли в концлагере, — объяснил чилиец.

— Пойдешь замыкающим, — отправил бойца касик.

Колонна немцев выглядела убого — помятые, грязные, со связанными руками, они тащились гуськом, медленно переставляя ноги, спотыкаясь и порой падая. Вася вместе с остальными шел сбоку и позади, поднимал и гнал их дальше — в конце концов, горная прогулка невеликое воздаяние за то, что совершили эти люди.

— Марк, мы до заката не дойдем, таким темпом нам часов шесть.

— Значит, поставим лагерь. Малость еды у нас есть, выдержим.

Ночью случилось ЧП — развели три костра, но как ни сторожили пленных, двум парам удалось развязаться и в вахту Кржемидловского они попытались бежать. Успели только перепрыгнуть безымянный ручеек, когда вскочил Болеслав, догнал их в три прыжка со страшными проклятиями на польском и попросту пристрелил, перебудив весь лагерь.

Вася, не говоря ни слова, отобрал у поляка оружие, а Марк объяснил запаниковавшим немцам, что имеет приказ стрелять на поражение при попытках побега, и лучшее, что они могут сейчас сделать — это лечь и не шевелясь спать до рассвета.

Утренний марш прошел спокойно, Менгеле, с расплывшимся на пол-рожи фингалом, загрузили в самолет. Кржемидловский с коллегой за пять рейсов перебросил всех в Осорно, где стоял под парами арендованный моссадовцами «Скайтрейн», доставивший и охотников, и дичь в Лиму. Там уже подпрыгивали от нетерпения сотрудники израильского посольства, стоял караул из числа герильерос-милисианос и жизнерадостно скалился Че, прилетевший посмотреть на живых фашистов.

На следующий день, после инвентаризации пленных и осмотра врачом, евреи отвели в сторонку Менгеле и еще троих, оставив прочих на попечение Васи. Марк передал копии протоколов допросов, скомандовал погрузку в лайнер с эмблемами Эль Аль, при виде которых немцы аж заколдобились, и улетел.

А Вася остался ждать самолет авиакомпании «Кубана», чтобы погрузить остальных и лететь в Гавану, куда за новогодним подарком уже прибыл товарищ Кузнецов.

Глава 18 Домик на берегу океана

Больше всего возни было с охраной пленников, в первую очередь от самих себя — Вася опасался фокусов, аналогичных цианиду. Потому он несколько раз в день обходил импровизированные камеры, проверяя, не сподобились ли херры эсэсманы повеситься, утопиться в толчке, разбить голову о стену или умертвить себя иным экзотическим способом.

Че флегматично посоветовал колоть им транквилизаторы, что и сделали. Правда, Рошман, предположив, что ему делают смертельную инъекцию, буквально впал в истерику, пришлось скрутить и дать пару пощечин, что Вася выполнил со всей душой.

В самый разгар обустройства и подготовки к дальнейшей перевозке пленников, пришло срочное сообщение из штаба милисианос в Кочабамбе — большие взрывы на нефтеперерабатывающем заводе в Камири. Вася ругнулся, помянув недобрым словом латиноамериканское разгильдяйство, но следующее сообщение было категорично: диверсия.

Война с континентальной контрреволюцией выходила на новый уровень, касик полдня ломал голову, как ответить и наконец пришел за советом к старшему товарищу.

— Скажи, abuelito, вот найдем мы тех, кто приказал подорвать завод. Или даже тех, кто приказал убить тебя и меня, но убил Римака, — при воспоминании о погибшем друге касик аж заскрипел зубами. — И что с ними делать?

— Уничтожать, — отрезал Гевара.

— Но тогда чем мы отличаемся от них? Они приказывают убивать, мы приказываем убивать?

— Ты в бою убивал?

— Так то в бою! Там ты сам головой рискуешь, а тут? Чистый же терроризм получается.

Но Че отнесся к Васиным рефлексиям несколько пренебрежительно:

— Если тебя так волнуют процедуры, то есть же опыт процесса в Айкиле. Судить заочно, вынести приговор, исполнить. Если у нас на руках будут все доказательства, почему нет?

— А если не будут?

— Значит, будем искать дальше.