Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Через три года, в октябре 1805 г. настал черед царя выступить в качестве просителя. Приехав в Берлин, он рассчитывал убедить короля отказаться от нейтралитета и войти в коалицию. Александр полагал, что добиться этого ему поможет королева. Впечатление, которое он произвел на нее в Мемеле, никуда не ушло. Царь и королева регулярно обменивались письмами: Луиза до сих пор была очарована. Александр показал, что умел располагать к себе. И что в Берлине, что в Потсдаме сторонники сохранения мира с Францией беспокоились. В личном общении Луиза делала антифранцузские заявления, признавалась, что вела переписку о заключении союза с Англией, порицала мужа за нейтралитет. Прусское королевство больше не могло оставаться островком мира посреди бурь. Военные министры, напротив, видели в Луизе союзницу, а в окружении царя считали ее своей надеждой.

И они не остались разочарованы: 3 ноября Фридрих Вильгельм согласился выступить посредником перед Наполеоном, сделать предложения о мире в Европе и взяться за оружие в случае, если французский император откажется идти навстречу. Луиза могла радоваться: в начале ноября Пруссия, наконец-то, вступила в большую дипломатическую игру.

Неподходящая пара

Фридрих Вильгельм фон Гогенцоллерн (1770–1840) и Луиза Мекленбург-Стрелицкая (1776–1810) составляли чету с одной стороны любящую, с другой – плохо друг к другу подходящую. Он – замкнутый, спокойный, с трудом выражающий свои мысли, неуверенный в себе. Она – живая, импульсивная, любящая повеселиться до такой степени, как едко заметил один из современников, «что с радостью и гордостью влюбилась бы в лакея или нищего». «Поразительно красивая», «очаровательная» Луиза нравилась всем, кто оказывался рядом с ней. Наплевательское отношение к этикету заработало ей народную любовь, а выдумки Луизы забавляли ее мужа. Об их браке условились в 1793 г., не спрашивая согласия молодых. Однако позже супруги по-настоящему полюбили друг друга. Конечно, сильная страсть Фридриха Вильгельма не снедала. Но, хотя чета не выставляла чувства напоказ, их любовь не была от этого менее искренней, верной и крепкой. Луиза отличалась романтичностью, но научилась заботиться о муже. Они разделяли вкус к простой жизни – например, решили говорить друг другу «ты» – и обрели мирное счастье в семье, в окружении девяти детей.

Нежную жену Фридриха Вильгельма раздражала в муже всего одна черта: его нерешительность. Король Пруссии вечно не мог определиться, постоянно сомневался, колебался, не мог выбрать какую-то из сторон или сделать окончательный вывод. Его сердце желало одного: мира. Он был глубоко верующим и считал войну страшнейшим из зол. «Всем известно, – признавался он, – что война страшит меня, что я не знаю большего блага для человечества чем мир и спокойствие». Упрямо держась мира, когда вся Европа объединилась против Наполеона, Фридрих бросал вызов остальным монархам. Сумеет ли Пруссия Великого Фридриха сохранить нейтралитет, когда весь мир горит в огне войны?

Луиза, склонная к беззаботности, хоть и была слишком часто «занята вопросом, хорошо ли она танцевала или ехала верхом», осознавала, в какой тупик загнал себя король. Нейтралитет, за который он так цеплялся, был бесславным и небезопасным. Королева прислушалась к тем, кто, считая необходимым готовиться к войне, был склонен взять события в свои руки. Фридрих же, напротив, стремясь убежать от суровой реальности, был согласен плыть по течению. Считается, что в ледяную ночь 4 ноября 1805 г. королева Луиза вернула Пруссии престиж, утерянный за десять лет нейтралитета.

«Амазонка» и «тихоня»

Фридрих Вильгельм прослыл мастером в искусстве уклончивости и двойной игры. Он не любил во что-то ввязываться, а когда он все-таки принимал решение, то в любой момент мог остановиться на полдороге. В ноябре 1805 г. он пообещал царю военную помощь, если Наполеон откажется уйти из Швейцарии, Голландии и Неаполя. Но французский полководец узнал об этом слишком поздно. Когда прусский посол – предусмотрительно неторопливо – добрался до генерального штаба французов, Наполеон успел 2 декабря навязать австрийскому и русскому императорам битву при Аустерлице. Вместо ультиматума, который должен был выдвинуть Фридрих Вильгельм, посол представил победителю королевские поздравления. «Вот комплимент, направленный судьбою не по указанному адресу», – иронически заметил Наполеон[162].