Вепрь

Жирный побледнел. Пытаясь рукой зажать рану, встал.

— Мишка, сука! Придушу собственными руками!

— Я так не думаю, батя, — грохнул ещё один выстрел.

Кровь из раны на груди фонтанчиком выплеснулась на пол. Жирный со сдавленным стоном рухнул.

— Мишка, за что? — просипел он. — Я же твой отец…

— Ты враг моего друга, — театрально пояснил Миша, словно участвовал в школьном спектакле. — Враги моего друга — мои враги… Ну и дурак же ты, батя, оказывается. А я-то считал, что ты у меня крутой.

За столом коротко хохотнули. Вепрь захлопал в ладоши.

Миша подошёл к окровавленному отцу, и, сплюнув на пол, всадил в него ещё три пули. Хотел выстрелить ещё, но Вепрь отобрал пистолет.

— Не надо, Миша, он уже мёртвый… Зачем же ты так?

— Что зачем? — не понял тот.

— Зачем, говорю, ты его убил? Он же твой отец, ты что, не узнал?

— Но… — губы у Миши дрогнули. — Но ведь… Ты же сам сказал…

— Ничего такого я тебе не говорил, не обманывай. Я просто хотел, чтобы ты решил, на чьей ты стороне, но никого убивать при этом не просил. Что я, зверь какой, заставлять человека убивать собственного отца?

— Нет, ты говорил, — плаксиво произнёс Миша. — И пистолет ты мне дал!

— Ладно, не хнычь! Что сделано, то сделано. Утри сопли…

Миша рукавом провёл под носом. Шмыгнул. Посмотрел, как труп его отца быстро заворачивают в большое покрывало и куда-то уносят. Люська половой тряпкой стирала с досок кровь.

Повернувшись к Янсону, Вепрь вынул из кармана пачку зеленых. Кинул ее на стол.

— Пересчитай, здесь десять штук. Как и уговаривались, за услугу. Сначала избавьтесь от трупа, а потом займитесь мальчишкой.

— В каком смысле? — спросил Янсон.

Он пересчитывал доллары, морщась от дыма, который тонкой струйкой тек ему в глаза из зажатой в золотых зубах сигареты.

— В каком сочтешь нужным. А впрочем, это и не важно. Обстоятельства сложатся таким образом, что сейчас убрать его у тебя не получится, а через год он сам всадит тебе в затылок свинцовый сюрприз.

Вепрь потрепал Мишу по волосам, щелкнул по макушке.

— Хороший мальчик. Вот только жаль, что ты нанюхаешься кокаина, ворвешься в квартиру к хромой старушке и, постреливая в окно, начнёшь требовать миллион долларов и самолёт до Амстердама… Да, Мучачо, сколь верёвочка ни вейся… Снайпер с крыши соседнего дома проделает в тебе единственную аккуратную дырочку, из которой и крови-то будет немного, а ты так и не успеешь понять, что же все-таки произошло…

— Что за базар, Вепрь? — удивился Янсон. — Ты кто, прорицатель? — добавил он, стараясь, чтобы прозвучало иронично. Но в голосе слышался лишь страх.

— Чародей… Что ж, бывайте, молодые люди, а у меня еще сегодня много дел…

Спустя полчаса он подъехал к двухэтажному «хрущевскому» дому на улице Кленов.

Было уже начало второго ночи, когда Вепрь постучал в двери квартиры номер четыре, в которой проживал Вениамин Андреевич Трохин.

* * *

— Уголовный розыск, — представился Вепрь. — Извольте, Вениамин Андреевич.

Он уверенно подал открывшему ему двери взлохмаченному заспанному человеку в пижаме удостоверение на имя старшего оперуполномоченного капитана Ковригина Юрия Васильевича.

Протерев слипающиеся глаза, хозяин просмотрел удостоверение, кивнул, скрывая зевоту, и вернул документ «оперу».

— Чем обязан… э-э… Юрий Васильевич, в столь поздний час? Что-то случилось?

Трохин, напоминавший в своей полосатой пижаме бежавшего из застенков Синг-Синга узника, впустил ночного гостя в квартиру.

— Случилось, — оглядывал Вепрь обстановку. — Уже случилось и ещё может случиться… Вам такие имена, как Курженко Валерий Анатольевич и Рюмин Игорь Валентинович, что-нибудь говорят?

Трохин мгновенно переменился. Сон слетел с него, и на беглого заключенного он уже не походил, а пижама сидела на нём элегантней, чем на некоторых крутых тысячедолларовый костюм.

— Так. Разговор, как я понимаю, предстоит долгий. Проходите, Юрий Васильевич. Лучше на кухню, а то ведь, сами понимаете, квартирка у меня не ахти: в одной комнатке я уже на ночь расстелил, так что вдвоём там не развернуться, а во второй дочка спит… Вы проходите, а я скоро, только оденусь.

Трохин исчез в комнате, а Вепрь проследовал на крохотную кухоньку.

Вепрь сел за стол и стал ждать, когда вернётся хозяин.

Вскоре вернулся Вениамин Андреевич в тёмно-синем спортивном костюме «Adidas» китайского производства. Он причесался, приосанился, очень напоминая сейчас высокопоставленного чиновника на утренней пробежке.

— Кофе? — предложил он.

— Не откажусь, — отозвался Вепрь, ему в самом деле хотелось кофе, и вообще он бы съел сейчас что-нибудь мясное, но требовать этого от хозяина было бы наглостью.

— Юрий Васильевич, — попросил Трохин, присаживаясь на табурет, — воткните, пожалуйста, в розетку кофейник, он за вашей спиной. Сами видите, какая у меня кухня. Мимо вас к кофейнику я не просочусь.

Повернувшись, Вепрь воткнул штепсель в розетку.

— Вы что-то спрашивали о Курженко и Рюмине? — напомнил Трохин.

— Да. Вам что-то говорят эти фамилии?